Лимонов
Статьи
Горбатые тоже годятся
Нам нужен человек сообразительный, неподкупный, справедливый, очень решительный и храбрый. Желательно без идеологических предрассудков. Упрямый. Камикадзе. Рост 190 см и блондинистость не обязательны. Нужен народный заступник. Ищем. Горбатые тоже годятся.
Проект амнистии
В целях гуманизации российской пенитенциарной системы и приведения ее в соответствие с нормами, содержащимися в международных договорах, подписанных РФ в качестве участника, считаем необходимым принятие следующего закона об амнистии.
"Поехали!"
Более чем сто человек все же собрались у входа в Парк культуры. Половина бывших зэков были нацболы, а другая половина - неулыбающиеся мужчины с характерными аскетическими лицами. Такие лица делаются у тех, кто годами сидел на тюремных обезжиренных кашах.
Упадок сил
Я полагаю, что подавляющее большинство депутатов Национальной ассамблеи хотели реальной политической борьбы. Так кто виноват, что НА не стала авангардом борьбы за освобождение страны от диктатуры Путина и его группы? Кто навязал ей нынешний курс на безволие?
Навстречу Дню заключенного
14 сентября ко входу в Парк культуры и отдыха имени Горького придут бывшие заключенные, сочувствующие и члены их семей, дабы заложить начало исторической традиции, отметить День заключенного. Этот день впредь будет днем солидарности заключенных России.
Богатый против бедного
Как назвать то, что со мной происходило в эти дни? Я называю это политическим преследованием. И это так, ибо меня, политика, наказывают тем, что разоряют. Но помимо политического преследования история с 500 тысячами для Лужкова имеет еще и характер социальной драмы. Столкновение бедного с богатым.
Они нас преследуют
Получается, что если ты нацбол, то с поезда тебя встречает УБОП. Если ты нацбол, то и прав на вождение автомобиля не можешь получить. Либералам, значит, можно на поездах ездить и права получать, марксистам можно, коммунистам можно пока, а нацболам нельзя.
Я и Солженицын
Он был возраста моего отца. Собственно, с ним я и боролся как с отцом, против которого бунтуют. Я бунтовал и не примирялся, но странным образом, похоронив его, я понял, что именно я его наследник или, как я сказал "Коммерсанту", "преемник".