11 сентября в Сахаровском центре состоялись дебаты о войне - имелись в виду и нападение Грузии на Южную Осетию, и ответная операция российских войск. Я считал и считаю эти дебаты запоздалыми, но принял в них участие, чтобы поддержать родную Национальную ассамблею. На самом деле я все сказал еще в своих заявлениях от 8 и 10 августа.

Дебаты получились как нельзя лучше. Все участники знали позиции друг друга, были настоящие нервные срывы, крики негодования - короче, страсти кипели.

Я по просьбе союзников по коалиции первым зачитал свой написанный накануне доклад. Впоследствии в Интернете я увидел изрядное количество язвительных замечаний по своему адресу, что я "читал по бумажке". Отвечаю, что я всегда пишу, когда от меня требуют доклад. Доклад предполагает именно написанный текст, который затем публикуется. После меня говорил Каспаров (именно он и предложил, чтобы я выступил первым): у него не было написанного доклада, он предпочел критиковать мою позицию.

А что касается моей позиции, приведу лишь две цитаты. "Когда худое, дерьмовое, реакционное полицейское наше правительство первый раз за последние лет двадцать лет, может быть, случайно, наверняка исходя из своих собственных корыстных целей, сделало верный шаг, мы не приветствуем правительство, мы по-прежнему ненавидим его, но мы говорим: это верный шаг". И второе: "В заключение повторю свою основную мысль - изоляция от своего собственного народа намного опаснее изоляции от мирового сообщества".

Гарри Каспаров взялся оппонировать мне, хотя в этом не было, на мой взгляд, необходимости. Лучше было бы, если бы он подготовил свой самостоятельный доклад. Цитирую слова Каспарова: "Наше принципиальное расхождение с ним [Лимоновым] заключается в том, что он считает сиюминутное мнение народа определяющим". "Мы не должны ориентироваться на мнение оболваненного большинства", - сказал он, - это тот народ, который в течение восьми лет оказывал поддержку Владимиру Путину".

Еще Каспаров сказал, что "победа в таких вопросах – вещь довольно условная: мы сделали первый шаг, но процесс не завершен. Причем, с моей точки зрения, был сделан шаг в пропасть". Случившееся "ставит под угрозу отношения между народами".

Дебаты были построены так, что Каспаров имел возможность оппонировать мне, а я ему – нет. Потому приведу здесь мысли, которые появились у меня в голове, когда я слушал моего уважаемого оппонента.

1. По поводу народа: для политика опасно употреблять такие выражения, как "оболваненное большинство", и говорить, что "мнение народа не является определяющим". Это как рубить сук, на котором мы, политики, сидим. Относительно поддержки Владимира Путина. Результаты первых выборов Путина: 48 миллионов с запятой за него проголосовали, но еще больше не проголосовали! И это еще только в том случае, если не сомневаться в результатах выборов.

2. Отношение либералов к войне, видимо, моделируется по войне во Вьетнаме. Тогда общественное мнение США, ужаснувшись (чуть ли не на десятом году войны, заметьте!) виду и количеству гробов, накрытых звездно-полосатыми флагами, прибывавших уже чуть ли не в самые мелкие населенные пункты одноэтажной Америки, стало выступать против войны. Отношение коммунистов к войне сводится к знаменитому ленинскому призыву: "Превратим войну империалистическую в войну гражданскую". Каспаров, видимо, руководствовался и руководствуется в своем отношении к августовской войне сразу двумя этими позициями. Однако, замечу, не каждая война вьетнамская и не каждая – империалистическая. Война в Южной Осетии на самом деле мелкое военное столкновение.

То, что война ставит под угрозу отношения между народами, согласен. Однако эти отношения во всем мире ставятся под угрозу все время. Индия воюет с Пакистаном, латиноамериканские страны – между собой, хорваты не стали любить сербов и наоборот. Мир кипит страстями народов. Если нас перестали любить грузины, то теперь любят абхазы и южные осетины. Отношения между народами на самом деле наиболее гармоничны в больших, еще крепких империях. Вот и такие мысли пришли мне в голову, когда я слушал Каспарова. Всем народам мил не будешь.

Все дебаты я отсидел за столом президиума. Напротив, в первом ряду, сидел развязный молодой человек, которого я вначале принял за арабского корреспондента - я думал, он с канала "Аль-Джазира". Однако когда дали слово Владимиру Милову, молодой человек встал. В основном его речь свелась к тому, что из-за войны в Осетии из России начался отток инвестиций. Я не соглашался с развязным молодым человеком, я подумал: а скандал с ТНК-ВР, а скандал с компанией "Мечел", а еще раньше отъем собственности у Ходорковского - они что, способствовали притоку инвестиций? Еще писательским взглядом я сравнил молодого человека... я подумал, что он похож на фарцовщика советских времен. Такие стояли группами у гостиниц и скупали у иностранцев барахло и валюту.

Дебаты закончились по-кавказски. Молодой парень-осетин и грузинка схлестнулись в страстном словесном поединке. Их можно понять, их народы отстаивали землю.

На следующий день мне сказали, что Владимир Милов позволил себе грязнейшую брань в ЖЖ в мой адрес и в адрес нацболов. Что можно сказать: в тюрьме, например, не услышишь брани. Там люди, пусть и вынужденно, уважают друг друга. В тюрьме даже перебить человека считается невежливым. Хуже дискредитировать сам себя этот Милов не мог. Быть вежливым - это обязанность порядочного человека. Этот фарцовщик хам.

14 сентября я приехал к Парку культуры и отдыха имени Горького к 12 часам, ожидая там немедленно по выходе из автомобиля быть "свинченным", то есть задержанным. Поскольку префектура Центрального округа не позволила нам провести пикет по случаю Дня заключенного, заявку на который мы и Союз заключенных все же подали. Не будучи, впрочем, уверены, что это следует делать. Мы рассуждали так: наверняка бывшие десантники и бывшие пограничники не подают заявления в мэрию или префектуру, дабы испросить разрешения на проведение Дня ВДВ или Дня пограничника. Однако у них уже есть традиция, и они заставили власти эту традицию уважать. Наша цель - основать историческую традицию. Поэтому мы все же подали заявку на пикет.

Нам разрешения не дали - якобы на этом месте проводится другое мероприятие. Мы ответили, что проведем День заключенного все равно при любых обстоятельствах, так как руководство ГУВД и городские власти знают, что мои сторонники (а часть их сидели за решеткой) придут на заявленное место даже под угрозой избиений и арестов, то было, видимо, принято решение не чинить нам препятствий в проведении запрещенного мероприятия. Тем более что своим запрещением они уже добились значительного эффекта: зэки люди осторожные и вынужденно законопослушнее других, с судимостью участвовать в запрещенных мероприятиях сложнее.

Однако более чем сто человек все же собрались у входа в Парк культуры. Половина бывших зэков были нацболы, а другая половина - неулыбающиеся мужчины с характерными аскетическими лицами. Такие лица делаются у тех, кто годами сидел на тюремных обезжиренных кашах. Я успел поговорить с несколькими. Это серьезные люди серьезных сроков. Один благородного вида седовласый патриций отсидел 28 лет.

ОМОНа, милиции и даже солдат внутренних войск было в окрестностях достаточное количество, чтобы подавить наш тюремный бунт, если это будет необходимо. Но они не вмешались.

Из известных сидельцев был Михаил Трепашкин. Других мы, собственно, и не приглашали. Мы ведь создали Союз заключенных, а не союз политзаключенных, или там союз vip-заключенных. Теперь нам надо себя доказывать. Зэки, повторя, народ недоверчивый, народ осторожный. Жизнь побила их немало. Но если они нам поверят, то результатом будет такое неполитическое движение, такой силы, что поблекнут все партии и все федерации профсоюзов и МВД будет бледным перед каждым Днем заключенного. Традиция заложена. "Поехали!", как сказал Гагарин.