В июле и августе из тюрем вышли пятеро осужденных по таганскому делу нацболов, но, увы, общее количество моих сторонников, находящихся в тюрьмах, в лагерях и в розыске, так и не опускается ниже отметки в пятнадцать человек. Государственная машина подавления гудит и подрагивает, шестеренки вертятся, захватывая вдруг того или иного активиста и втягивая его в тюрьму.

Сейчас, помимо упомянутых репрессированных пятнадцати, около двадцати моих сторонников висят между тюрьмой и "свободой", обвиненные по статье 282, ч. 2 за экстремистскую деятельность, но не посаженные. Это новая методика спецслужб: "подвесить" человека, дабы, обвиненный, он не мог активно работать в политике и в то же время, не будучи посаженным в тюрьму, формально не выглядел жертвой режима. После процессов 2004 и 2005 годов и особенно процесса "39 декабристов" власть избегает массовых процессов, предпочитая затаскивать своих жертв за решетку по одному. Впрочем, не исключено, что они устроят нам и массовый процесс по экстремистскому сообществу.

Репрессии продолжаются по-тихому, но они продолжаются. 26 августа в городе Смоленске в квартире моего сторонника Александра Иванова прошел обыск (в его отсутствие). Милиционеры и сопровождающие их лица в штатском привели с собой своих понятых. С первого же захода милиционер "достал" из-под кровати целую горсть патронов. На этом "обыск" был завершен. Александр Иванов не задержан, но участь его вызывает у нас тревогу. Малопонятно, за что он преследуется. Утверждают, что в ближайшее время Смоленск посетит премьер-министр Путин. Возможно, поэтому моему стороннику в Смоленске подбросили патроны?

В тот же день в Москве на квартиру к моему стороннику Николаю Авдюшенкову явились сотрудники ФСБ и вручили ему не повестку, но "приглашение" на беседу. Авдюшенков пошел и побеседовал с ФСБ. Ему задавали провокационные вопросы: "Сколько у вас людей в партии?" "Так ведь партия запрещена", - отвечал Николай. Ему назвали фамилии активистов, демонстрируя осведомленность.

29 августа был продлен срок содержания под стражей нацбола Дмитрия Манца: до 2 октября. Дмитрий, как и Николай Авдюшенков, был участником акции в Министерстве иностранных дел, когда 15 нацболов "захватили" приемную МИДа. 12 из пятнадцати были тогда осуждены по административным статьям, отсидели каждый от 3 до 10 суток, а затем на них было заведено уголовное дело по статье 282.2, ч. 2 - "участие в деятельности экстремистской организации". Дмитрия Манца же, отделив от остальных, арестовали тотчас, обвинили по статье 318 и поместили в Бутырскую тюрьму. И вот теперь продлили срок еще на 2 месяца.

Решатся или не решатся в Кремле и в Белом доме, где теперь сидит Путин, на массовый процесс над нацболами по статье 282.2, неизвестно. Около двадцати моих сторонников уже обвинены по этой статье. Видимо, решение будет зависеть от самых главных людей государства и от их настроения. Между тем 6 ноября сего года исполнится 10 лет со дня первого отказа Министерства юстиции в регистрации Национал-большевистской партии, ныне запрещенной. Десять лет они репрессируют нас. Я назвал выше лишь несколько имен, упомянул, что 15 активистов находятся за решеткой и в розыске, а двадцать обвинены по статье "экстремизм".

В свете всех этих фактов представляется по меньшей мере неуместной та междоусобная брань, которой подвергли позицию мою и моих сторонников по поводу Абхазии и Южной Осетии некоторые господа. Я сделал заявление об этой войне, написал на эту тему короткий текст. Хочу добавить, что я и мои сторонники не "поддержали" правительство и президента в вопросе ввода войск и признания Южной Осетии и Абхазии. Это президент и правительство через 15 лет наконец заняли во внешней политике позицию, сходную с позицией НБП и осуществили то, что ныне запрещенная партия предлагала сделать еще 15 лет тому назад. Мы – я и мои сторонники – также убеждены в том, что внутренняя политика режима по-прежнему характеризуется полным удушением всех видов свобод, безграничным насилием и палачеством. Этот режим вреден России, позорен для народа и интеллигенции: мы все это знаем. 75 процентов населения, однако, одобряют действия России в Грузии, в Южной Осетии и Абхазии по той простой причине, что каждый народ хочет видеть свою страну победившей, а не побежденной; сильной, а не слабой. Потому изоляция от народа еще более опасна, чем изоляция от мирового сообщества.

Несколько слов по поводу Национальной ассамблеи. Это было мое детище, моя идея, мне год пришлось доказывать союзникам, что необходимо принять этот проект к реализации. Сегодня мне горько видеть, что Национальная ассамблея не играет в жизни страны той роли, которую я хотел, чтобы она играла.

Национальная ассамблея буксует, она плохо видна гражданам. Я не хотел бы, чтобы вина за тот курс, которым идет сейчас (а точнее, на котором стоит сейчас) Национальная ассамблея, была возложена на меня и на моих сторонников. Мы честно предложили 17 мая на первой сессии иной курс, но союзники дружно зажали нам рот. Я очень надеюсь, что курс Национальной ассамблеи будет переосмыслен нашими союзниками - как левыми, так и либералами и теми, кто называет себя националистами. Надеюсь, что будет взят иной курс. Мы – я и мои сторонники – подождем еще. Я глубоко убежден, что изменений в стране может добиться только широчайшая коалиция политических организаций, и вот она создана, казалось бы, чего же еще? В бой! Ясно, что с такой практически тоталитарной властью сражаться опасно, но разве у нас есть другой выход?

Вынужден вновь обратиться к истории с моим долгом Лужкову, так как она давно приобрела общественно-политическое значение. Мэр Москвы, муж жены-миллиардерши, могущественный член правящей в стране партии, добивался и добился описи имущества у известного в стране оппозиционного писателя, лидера оппозиционной коалиции "Другая Россия", запрещенного лидера запрещенной партии. 16 августа 7 приставов явились по месту моего фактического проживания. Что же они описали у писателя в первую очередь? Пишущую машинку, настольную лампу, обогреватель, два старых кресла для приема посетителей и все телефонные аппараты, включая стационарный. Несколько нестарых, но растрепанных книг. Казалось бы, если вы хотите, чтобы я выплатил вам когда-то деньги, то зачем же лишать меня орудий производства - пишущей машинки, настольной лампы, - конфискуя телефоны, обрывать мою связь с миром? На судебном языке это называется "особая жестокость". Преступления, совершенные с особой жестокостью (отрезали уши там и прочие ужасы) наказываются строже обычных преступлений. Приставы сами действовали с особой жестокостью или им дали приказ: "Забрать у него его профессиональные орудия труда, чтобы не писал год"? Не знаю.

Интересно, что приставы привели с собой телекоманду НТВ. Люди с НТВ сняли репортаж, но его удивительным образом канал не продемонстрировал. Потому что увидев, как живет оппозиционер Лимонов, граждане бы поняли, что он живет не лучше многих из них, и прониклись бы к нему симпатией. (РЕН ТВ присутствовало на месте, они сделали свой репортаж и показали его. Но РЕН ТВ вызывали мои сторонники, и журналисты РЕН ТВ задолго до случившегося попросили пригласить их.) Продолжение истории следует. Ко мне еще явятся изымать описанные предметы.

14 сентября в 12 часов дня ко входу в Парк культуры и отдыха имени Горького придут бывшие заключенные, сочувствующие и члены их семей, дабы заложить начало исторической традиции, отметить День заключенного. Этот день впредь будет днем солидарности заключенных России, днем скорби, сострадания и воспоминаний. Приходите, постоим, обсудим, поговорим за жизнь. Если успеем.