Почти анекдотический эпизод, если бы все не было так серьезно. Нацбол Илья Н. поехал в родной город Кемерово по необходимости: его мать собралась продавать квартиру и попросила сына приехать выписаться. Нацболы – бедное племя, потому Илья взял плацкартный билет до города Новосибирска, рассчитывая от Новосибирска добраться до Кемерова либо автостопом, либо электричками. Таким образом он рассчитывал сэкономить 1100 рублей.

В Новосибирске Илью прямо из плацкартного вагона взял спецотряд новосибирского УБОПа. Привезли к себе: "Пиши объяснительную, зачем едешь, что не с целями терроризма и политического экстремизма". Илья написал, опера новосибирского УБОПа посадили Илью в свою машину и доставили на границу с Кемеровской областью. Там Илью передали из рук в руки операм УБОПа Кемеровской области, и те примчали его к себе: "Пиши объяснительную, что приехал не с целями терроризма и политического экстремизма". Илья написал.

Все формальности по выписке были совершены в течение 24 часов. Те несколько суток, которые Илья находился в родном городе у него в живом режиме прослушивали мобильный телефон и прочитывали отправленные СМС, таким образом зачастую опера Кемеровского УБОПа являлись на встречу даже раньше, чем появлялся Илья. Заметьте, Илья ни в чем нигде не обвиняется.

Еще один случай из повседневной жизни нацболов. Михаил Ш. приехал в родной подмосковный город Жуковский сдавать экзамен на водительские права. Первый раз его схватили прямо на экзамене, вывели из комнаты, где он сдавал экзамен. Когда во второй раз Михаил Ш. появился и попытался сдать вождение, гаишники сказали ему: "И не мечтай, прав ты у нас не получишь, потому что ты находишься на учете как нацбол".

Получается, что если ты нацбол, то с поезда тебя встречает УБОП, потому что твоя фамилия высветилась, когда ты покупал билет, в спецкомпьютере убоповцев всея Руси. Если ты нацбол, то и прав на вождение автомобиля не можешь получить. Либералам, значит, можно на поездах ездить и права получать, марксистам можно, коммунистам можно пока, а нацболам нельзя. По чьему-то приказу сверху (ну не сами же убоповцы добровольно ринулись ловить нацболов) в Российской Федерации происходит преследование моих сторонников по политическим мотивам. Даже на бытовом уровне нас преследуют.

Нас преследуют и по уголовным статьям. Примерно двадцати моим сторонникам (из них двенадцать только в Москве) предъявлены обвинения по статье 282, ч.2 УК (участие в экстремистском сообществе). И в регионах УБОП отлавливает активистов "Другой России" и пытается на допросах заставить их подписать признание, что они являются членами Национал-большевистской партии.

Успеха УБОП не имеет, однако у каждого свой болевой порог, а также свое, зачастую неглубокое (или совсем нулевое) знание следовательской казуистики. Кого-то могут принудить оговорить себя. Принудив достаточное количество "свидетелей", власть начнет процесс над не успокоившейся, по мнению власти, запрещенной партией.

Это подлое поведение, но иначе эти господа не могут. Только по-подлому. Меня и нацболов, видимо, готовят стать героями процесса об экстремистском сообществе. Ну что, я всегда отвечал на вызовы судьбы. Ответим.

Тем временем нас преследуют как могут. 14 августа в 17 часов я получил исполнительный лист #2-2888/07 и постановление о возбуждении исполнительного производства #8585/21/2008, гласящее, что я должен в соответствии с решением Бабушкинского суда выплатить Лужкову Юрию Михайловичу 500 000 (пятьсот тысяч) рублей, в течение трех дней.

18 августа (два дня были нерабочие) я отправился на прием к приставам-исполнителям 1-го межрайонного отдела по ЦАО ГУ ФССП. Узкие коридоры дома 3-б, строения 2, по Красноворотскому переулку, как мухами были усижены несчастными гражданами. Меж них (глаза в пол у всех, как у одного) протискивались чиновники, держа в руках бумаги. В невыносимой жаре и людском несчастье все эти сотрудники тоже выглядели жертвами. Как мне удалось найти пристава г-жу Соловьеву, женщину, подписавшую "мой" документ – постановление о взыскании с меня 500 тысяч? Чудом, ей-Богу. Ничего, впрочем, утешительного она мне не сказала. Взглянув на мои бумаги, где я предлагал постепенную выплату Ю.М. Лужкову денег, помесячную, она сказала, чтоб я слал свои бумаги в канцелярию. Еще она сказала, что у меня есть 10 дней на опротестование постановления в том же суде, то есть в Бабушкинском.

У единственного окошка в канцелярию собралось душ шестьдесят. Они буквально стояли и сидели друг на друге. Поглядев на них, я понял, что эти люди в миллиметре от революции и в 0,1 миллиметра от погрома. Я поймал глядевшего в пол чиновника и спросил, можно ли послать документы в канцелярию по почте. Тот сообщил, что можно. Я оставил очередь, нашел почту и отправил бумаги с уведомлением. Это было в 15.09.

В бумагах самое основное было "Заявление". В нем я написал, что у меня трое детей (Богдан, 2006 г.р., и девочка Саша 2008 г.р.., месяц от роду ей, и есть дочь моей жены от первого брака: Лера, 15 лет), что жена моя после родов еще не работает по специальности, что я член Союза писателей России, что деньги я получаю только от издания и переиздания книг, но это небольшие деньги, что публикация статей в газетах и журналах также не дает достаточных средств, чтобы помимо обеспечения семьи еще обеспечивать выплату 500 тысяч Ю.М. Лужкову. Увидим, что они там решат, но уверен, что ничего хорошего. Если бы хотели, давно бы остановили это постыдное по всем канонам жизни, истории, истории литературы преследование писателя и политика.

Упаси меня Господи, чтобы я у кого-то просил чего-либо. Я бы и перед Юрием Долгоруким не склонился и не считаю решение, принятое московскими судами в пользу градоначальника Лужкова, справедливым. Еще в июне я отправил в Страсбургский суд жалобу. В письме от 18 июня 2008 года Страсбургский суд уведомил меня, что моя жалоба принята к рассмотрению, зарегистрирована, ей присвоен номер: жалоба #29088/08 SAVENKO v. Russia (No.2), что жалоба будет вскоре рассмотрена. Это мой ответ судам Бабушкинскому и Московскому городскому, а также градоначальнику Лужкову Ю.М. Официальный ответ.

Считаю, что упорное, злое по характеру своему настояние на выплате неподъемной и немыслимой для меня суммы в 500 тысяч рублей является по сути своей политическим преследованием, потому что оно направлено против меня, известного в России оппозиционного политика. Они там знают, что я беден, и рассчитывают давить на меня таким еще образом, деньгами. Держать в страхе их прихода, описания имущества, то что они устроят всякие там сцены в духе романов Диккенса и Бальзака. Меня этим не возьмете, господа! Приходите, пишите, до последней книги переписывайте, до скрипучих стульев. Меня вы этим не унижаете, вы унижаете себя, болезных.

"Свой страх я оставил в 52-м во Владимирском централе, начальник. Поэтому ты меня не пугай, начальник", - говорит один зэк, персонаж советского фильма, "начальнику". Меня, как того зэка, пугать бесполезно.

"От тюрьмы и от сумы не зарекайся" – гласит безапелляционная народная мудрость. Первую часть мудрости я проверил на своей шкуре, был арестован 7 апреля 2001 года и прошел даже через три тюрьмы: Лефортово, Саратовский централ и недолгое время отсидел в тюрьме внутри зоны строгого режима #2 в городе Энгельсе. А вот сума настигает меня в 2008-м, в августе. Вот уж смогу теперь сказать, что хватил жизни в полную меру.

Они нас преследуют. Вы что, не видите?