В Екатеринбурге открылся Ельцин-центр, а в московском «Мемориале» работает выставка «Воронка времени "Ч": 1994-1995. Поиски выхода из тупика войны». Текстов тут гораздо больше, чем фотографий и прочих наглядных экспонатов, ее нужно читать. Заголовки газет, подписи под документами, обращения и письма погружают в атмосферу тех дней, когда общество жило еще надеждой остановить кошмар чеченской войны, когда людьми не овладел еще паралич безнадежности.

Говорят, в Екатеринбурге развернута роскошная экспозиция о той эпохе перемен, когда истосковавшееся по гражданским правам общество пьянил ветер свободы. Вот только не знаю, каким образом представлена там тема войны в Чечне, да и представлена ли вообще.

На выставке, открывшейся в «Мемориале», во всей полноте отражена именно эта страница эпохи Ельцина. Гражданский протест против войны в Чечне, миссия Ковалева в Грозном, миротворческие конференции, Марш мира - общество противостояло этой безумной войне, но сил y него не хватило, чтобы предотвратить такие трагедии, как штурм Грозного, спецоперация в Самашках, события в Буденновске. Между тем войны в Чечне можно было бы избежать, если бы ценности свободы, прав человека и человечности имели для руководства страны хоть какое-то значение.

Конечно же, парадоксально смотрелся на открытии Ельцин-центра в Екатеринбурге такой ансамбль: «Мы сбросили ярмо тоталитаризма» - цитата из Ельцина на стене - и высокопоставленная парочка, усердно страну к тоталитаризму возвращающая.

Парадокс вполне может объяснить экспозиция, размещенная в коридорах «Мемориала». На выставке представлен только начальный период войны в Чечне - с декабря 1994 года по июнь 1995-го. Но внимательное знакомство с этими материалами вполне объясняет случившееся со страной в последующие 20 лет, вплоть до сегодняшнего дня.

Планировалась дискуссия: чем стала для российского общества чеченская война? Почему прочный мир так и не был достигнут?

Однако дискуссия не состоялось. Время, отведенное на нее, занял довольно живой рассказ Сергея Ковалева, Валерия Борщева и Олега Орлова о событиях, свидетелями и участниками которых они были. Предварили его слова главы Правозащитного центра «Мемориал» Александра Черкасова о том, что многие сегодня склонны видеть предопределенность трагических событий (а эта мысль напрашивается сама собой при погружении в тему войны в Чечне) и вздыхать о горькой нашей участи, вместо того чтобы пытаться хоть что-то делать для предотвращения зла.

Другой реальный результат, дополнил Олег Орлов, это защита военнопленных, составление списков. Так, группа Ковалева вывезла из подвала Рескома в Грозном в январе 1995-го восемь военнопленных - тоже реально спасенные жизни.

И третий результат - это предание широкой огласке правды о происходившем в Грозном зимой 1994-95-го.

Конечно, при упоминании о подвиге группы Ковалева, пытавшейся под бомбежкой в Грозном наладить миротворческий процесс, приходят на память и другие имена. Это и бывший политзаключенный Андрей Миронов, погибший под Славянском в мае 2014 года, который не вылезал из грозненских подвалов практически все время боев. Это и Надя Чайкова, убитая в Чечне весной 1996 года, которая также находилась с самого начала войны в Грозном, публикуя в «Общей газете» правду об этом безумии. Это и Виктор Попков, расстрелянный в Чечне весной 2001 года, который с декабря 1994 года находился в Грозном. Сохранился пропуск, подписанный ему Масхадовым, с помощью которого он один вывез из подвала Рескома группу российских военнопленных, а потом в течение всей первой войны организовывал обмены военнопленных и участвовал в переговорном процессе. Тогда же в Грозном находилась небольшая группа совсем молодого Андрея Каменщикова, работавшего под эгидой организации «Международное ненасилие», которая вывозила из районов обстрела раненых и больных, стариков и детей.

Я думаю, таких спасателей, миротворцев и неравнодушных журналистов было немало тогда в том убиваемом Грозном, и можно надеяться, что когда-нибудь подобные свидетельства будут собраны воедино. В группе Ковалева было несколько бывших политзаключенных, включая и самого Сергея Адамовича, которые в годы советских политических репрессий поддерживали традицию нравственного сопротивления тоталитаризму. Так и сопротивление войне оказалось прежде всего нравственным подвигом. Физически же добрый порыв души перед гусеницами танков оказался бессилен.

Вот лишь один эпизод. В январе 1995-го волонтеры «Международного ненасилия» вывезли из Грозного русскую женщину с дочкой, тяжело раненной в ногу. Главу их семьи убило случайным снарядом во дворе дома. Эта женщина писала письма в период между войнами о тяготах жизни в чужом полуподвале в центре Грозного - ее собственный дом был разбомблен. Когда началась вторая чеченская война, я попыталась ее разыскать, но письма оставались без ответа. Наташа Эстемирова на мои просьбы отвечала, что не может найти этот адрес и, возможно, указанной улицы уже не существует. Только в начале января 2003-го я узнала от старосты грозненской церкви, что Галину Николаевну Гребцову ей удалось устроить в дом престарелых где-то в Ставропольском крае, а ее дочка Дина погребена под обломками дома вместе с бабушкой, приютившей маму и дочь в период между войнами в том самом полуподвале.

Сергей Ковалев и Валерий Борщев рассказали о том, что колонна автобусов с боевиками, в которой они оказались в качестве добровольных заложников после освобождения Буденновска, чудом не была разбомблена с воздуха: операция такая намечалась, несмотря на данные на высоком уровне клятвы и гарантии. А Ельцин однажды прилюдно выразился бранным словом о Сергее Степашине, тогдашнем директоре ФСБ, за то, что тот не уничтожил эти автобусы вместе с депутатами-заложниками.

Что ж удивляться после этого «Норд-Осту» и Беслану, «Курску» и всей второй чеченской, оказавшейся в разы страшнее первой, а также политическим репрессиям, удушению свободы слова. Что ж удивляться и тому, что Ельцин назначил своим преемником именно Путина, прекрасно понимая последствия такого назначения.

Политик, для которого жизнь человека - ничто, не может быть глашатаем или гарантом каких бы то ни было прав и свобод. Против нечестных выборов следовало протестовать в 1996-м, а не 15 лет спустя. И наивно удивляться теперь контрасту эпох в связи с открытием Ельцин-центра. Его практически-то и не было - этого контраста.