То, что я наблюдаю сегодня, - это просто деструкция всех государственных институтов. Это суд, который не работает, это судья, который мне открыто говорит: «На меня давит руководство». Речь идет о мелком деле - правда, в этом деле судья вынес оправдательный приговор, что бывает крайне редко. Это была смешная история: молодой человек, приехавший из Киргизии, сильно похудел, и на обратном пути его документ не был признан его документом. Ну выяснили этот вопрос, ну извинились бы или даже сказали бы ему: «Парень, в таких случаях, если ты на 15 килограммов похудел, надо менять фотографию в паспорте». Но дело длится три года. Три года человека мытарят, сначала держат в заключении, потом его судят - и судят под его именем, потому что его личность установлена. Получается, что судят Мурадова (фамилия изменена) за то, что он проник на территорию РФ по паспорту Мурадова.

И это мы видим везде. Мы видим это в миграционной службе, где создана какая-то безумная база данных, которая сама вносит имена людей, которые что-то по мелочи нарушили. Люди об этих нарушениях не знают. Они узнают о них не тогда, когда они уезжают из страны, а когда они возвращаются и оказывается, что женщина с ребенком не может вернуться к своему мужу. И непонятно, какая структура внесла человека в эту базу данных. При этом в законе сказано, что за эти проступки въезд в РФ может быть запрещен, а может и не быть запрещен, но принимает решения база данных.

С чем бы мы ни сталкивались, невозможно ничего добиться. Невозможно добиться, чтобы детей из Украины лечили, невозможно добиться, чтобы приехавший из Луганска топ-менеджер, который получил здесь образование, которого берут тут на работу, пошел на эту работу, - потому что Москва закрыла двери для украинцев.

Сегодня к нам в комитет "Гражданское содействие" пришли люди, которые пересекли границу там, где она контролируется неофициальными структурами. Сын купил им квартиру в Москве, но у них не берут никакие документы, потому что у них нет печати, что они пересекли границу.

Я говорила с Путиным об этой пресловутой базе данных - он мне сказал, что у его знакомого жену не пустили. Но, ребята, сделайте шаг назад, отмените этот закон. Скажите: «Извините, мы ошиблись». Но нет, это невозможно. Власть неспособна признавать ошибки. Власть губит гражданское общество, губит себя и губит страну.

Если бы они только могли одуматься, сделать какие-то шаги назад, если бы они были в состоянии уйти из Украины и ограничиваться только гуманитарной помощью... Но нет - там наш Стрелков воюет и призывает туда мальчишек.

В самом начале, когда наши власти стали очень резко отзываться о Майдане, у меня было такое впечатление, что Украина, может быть, как-то еще и выживет, но погибнет Россия. Прежде всего мы губим себя, свое общество, мы губим его этой безумной пропагандой, лживой и подлой. И если Украине удастся собрать то, что останется после этой братоубийственной войны, то я не знаю, как соберется Россия, учитывая, что наши окраины уже бунтовали и все это может повториться.

Я вижу, как меняется настроение беженцев. Раньше они говорили, что надеются, что будет как в Крыму, у них будет Россия и они вернутся в Россию. Сегодня они понимают, что с ними происходит. Москва для беженцев уже закрыта - это официальное постановление правительства Российской Федерации. Почему в Москву не может приехать человек, который получил тут образование, который здесь востребован, у которого есть квартира в столице? Куда их собираются заслать, в какие пансионаты поселить? Люди испытывают депрессию, превращаются в биомассу, потому что человек, который не может отвечать за себя сам, всегда испытывает депрессию - я это видела во всех потоках беженцев. Я видела, что происходит с людьми, если они лишены возможности заботиться о себе сами. Прежде всего надо дать людям возможность работать и заботиться о себе самим. Но, к сожалению, делается все наоборот.

Вот приехала достаточно обеспеченная семья из Донецка, они сняли квартиру в Можайске, у женщины образование по торговой части, а в магазине напротив требуется продавец. Но ее не берут - нет разрешения на работу. Просто принять разумные решения, которые дали бы человеку возможность решить свои проблемы, почему-то никак не удается.

...Мне на заседании правительственной комиссии по миграционной политике сказали, что я очень мрачно смотрю на вещи. У нас убивают детей на Украине, которые туда пошли воевать, но у этих государственных мужей нет чувства опасности - это удивительно. А отсутствует чувство опасности потому, что у власти отсутствует чувство ответственности. Они не понимают, что за то, что происходит там, они тоже отвечают вне зависимости от занимаемого кресла.

Когда я предложила дать беженцам возможность работать, один чиновник мне сказал: «Так они же тут в лагерях живут, их кормят». Я ему отвечаю, что очень многие поселились у знакомых. Он говорит: это их выбор, пусть знакомые их кормят. А лагеря всегда превращаются в подобие гетто, и людям там всегда несладко.