Намерение наркоконтроля собирать наркоманов в не столь отдаленные сельскохозяйственные коммуны и социализировать их там по методу Макаренко, оглашенное на днях руководителем ФСКН Виктором Ивановым, еще раз подтверждает: все речи о государственном приоритете реабилитации не имеют под собой никакой ясной программы и институциональной основы. Есть, мол, столько брошенных земель, где наркоманы могли бы, выкорчевывая пни, выдавливать из себя наркотики. Иванов говорил об этом на совещании в Пскове, потому что в Псковской области много медвежьих углов. На встрече директора ФСКН с патриархом обсуждали что-то вроде исцеления наркоманов на монастырских скотных дворах. С мастерами культуры можно говорить о силе искусства. С мастерами спорта - о спортивных секциях. И все будет правильно. Реабилитацию наркоманов можно вставить, как Ляпис-Трубецкой своего Гаврилу, в любой контекст.

Да, и деревня, и монастырь могут быть местом реабилитации - удачные примеры имеются во многих странах. Но, во-первых, заниматься этим должна уж точно не полиция, а то выйдут все те же советские ЛТП - колонии для алкоголиков. Во-вторых, Минфин удавится, но денег на такие коммуны не даст.

Есть ли потребность в реабилитации наркозависимых? Колоссальная. Пойдет ли российский наркоман по доброй воле лечиться и реабилитироваться? Не пойдет.

Не раз говорилось, что на всю Россию всего четыре государственных реабилитационных центра. Плюс еще несколько реабилитационных отделений при наркологических больницах и диспансерах. Для жителей региона пребывание в таком центре, как правило, бесплатное или льготное. Но хотя вместимость таких центров очевидно не отвечает потребностям в лечении, не все реабилитационные койки заняты - давки, даже на бюджетные места, нет. Потому что наркоман и его осведомленные близкие не доверяют государственной наркологии. Не из-за того, что плохи врачи. В СИЗО или колонии врачи могут быть очень хорошие, но трудно представить человека с воли, желающего там лечиться.

В федеральном законе «О наркотических средствах и психотропных веществах» говорится, что государство гарантирует больным наркоманией лечение и реабилитацию. Но лечение ограничивается снятием абстиненции и в конечном счете сводится к контролю. Основная же причина недоверия больных к наркологической службе в том, что она канатом притянута к полиции, сведения о пациентах передаются в органы, анонимного лечения не существует, во всяком случае бесплатного или за скромные деньги. Диспансеры заняты наркоучетом, выдачей справок, больные там редкость. Попадание в наркодиспансер - неважно, в качестве больного или профилактируемого (то есть употребившего наркотики, но не нуждающегося в лечении) - означает пожизненное клеймение. Вдобавок теперь, с 2012 года, медицинским организациям вменено в обязанность передавать в органы внутренних дел данные о лицах, «вред здоровью которых причинен в результате противоправных действий» (раньше это было оставлено на усмотрение врача). Наркоконтроль лоббирует создание единой базы, содержащей данные о всех, кто так или иначе соприкоснулся с наркотиками.

На этом фоне, как ни старается директор ФСКН петь тоненьким голоском, речи о гуманизации наркополитики - лукавство. Как бы ни была хороша идея «лечение вместо наказания», разница между ними невелика, если и лечение, и наказание сосредоточены по сути в одних руках.

Как смягчение уголовной репрессии презентовалась введенная два года назад отсрочка отбывания наказания при согласии осужденного на лечение и реабилитацию. Начинание по мысли правильное. Только взялись за него не с того конца. Как говорил гоголевский персонаж, «где ж бывает телега о трех колесах?». Новоявленная отсрочка - телега об одном колесе. Это колесо - статья 82.1 УК. Последнее время законодатель работает так, будто урегулировать любые отношения, решить любую проблему можно Уголовным кодексом. По этой статье к больным наркоманией, осужденным к лишению свободы, может быть применена отсрочка отбывания наказания на срок до 5 лет, если они изъявят «желание добровольно пройти курс лечения от наркомании, а также медицинскую реабилитацию, социальную реабилитацию». Такую отсрочку суд вправе предоставить только впервые осужденным по части 1 статьи 228 (приобретение и хранение наркотиков в значительном размере без цели сбыта), по части 1 статьи 231 (культивирование наркосодержащих растений) и по статье 233 (подделка рецептов), то есть за преступления небольшой тяжести.

Отсрочка больным наркоманией - пустышка, такой же симулякр, как и крестьяне-наркоманы. ФСКН - полицейское ведомство, а отсрочки и коммуны - прикрытие полицейской операции, которую наркоконтроль проводит перманентно, доказывая свое право на существование.

По многолетней практике большинству осужденных, впервые привлеченных за хранение наркотиков, суды не назначают реальное лишение свободы, применяя, как правило, условное осуждение, иногда штраф, обязательные или исправительные работы. Под стражу по части 1 статьи 228 попадают уже имеющие судимость по наркотическим или иным статьям, а также когда эта статья вменяется по совокупности с более тяжкими преступлениями. Из чего следует, что ежегодно на отсрочку может претендовать максимум тысячи две привлеченных к уголовной ответственности, по части же 1 статьи 231 в чистом виде и без рецидива сидит пара десятков, а по 233 - всего один (по статистике за 2013 год).

Казалось бы, мотивировать к лечению хотя бы несколько тысяч - и то благо. Так, да не совсем. Испокон веку в УК была и остается статья 73, дающая возможность суду, назначая условное наказание, возложить на осужденного обязанность пройти курс лечения от алкоголизма, наркомании или токсикомании. При уклонении от сего суд вправе продлить испытательный срок, при злостном же уклонении - заменить условное осуждение реальным. В отличие от новой отсрочки условное осуждение может быть назначено по любой статье УК. Правда, в статье 73 говорится о лечении, реабилитация не упоминается, но и она может быть назначена, потому что суд «может возложить на условно осужденного исполнение и других обязанностей, способствующих его исправлению».

«Условка» и отсрочка существуют теперь одновременно, В чем же разница между условным осуждением и отсрочкой исполнения приговора? При условном осуждении суд может обязать пройти лечение и не спрашивает обвиняемого, чего ему больше хочется - сидеть или лечиться. При отсрочке, наоборот, требуется изъявить желание, лечение называется добровольным. Только вот обвиняемый по большей части не знает, намерен ли суд «впаять» ему реальное лишение свободы. А так как отсрочка относится только к преступлениям небольшой тяжести, к тому же совершенным впервые, обвиняемый надеется, и не без основания, что пронесет. Если суд убежден, что человека надо лечить, а он молчит и не изъявляет желания, суд ведь все равно может приговорить к условному и обязать лечиться.

При условном осуждении суд, сочтя лечение обязательным, волен предписать стационарное или ограничиться амбулаторным, или же, не прибегая к медицине, запретить условно осужденному в течение испытательного срока посещать определенные заведения. При отсрочке же требуется обязательное прохождение трех ступеней: лечения, медицинской реабилитации, социальной реабилитации. Оно бы и хорошо, да неисполнимо. Судьи спрашивают Верховный суд - что такое социальная реабилитация? Существует ли какой-нибудь нормативный акт, чтобы понять, что мы должны назначать? Можем ли мы вообще применять сейчас эту статью? Статья действует, отвечает ВС, нормативных актов нет, работайте...

Выходит, появление в УК «наркоманской отсрочки» не имеет никакого позитивного смысла - скорее, напротив, косвенно склоняет к «наказанию вместо лечения».

Сажать всех, кто не попросит о лечении, и тех, кто просто не нуждается в таковом? Сначала в УК медико-социальная реабилитация значилась как единое целое и писалась одним словом через дефис. Что было правильно: социальная реабилитация больных невозможна без медицинского участия. Иначе получается «город без наркотиков» с наручниками и избиениями.

Перетягивая канат - кто будет осваивать реабилитационный бюджет, - Минздрав и ФСКН разорвали дитя надвое. И добились того, что вместо одной, научно обоснованной медико-социальной, реабилитаций стало две - медицинская и социальная. ФСКН рассчитывает на социальную часть. Вот почему наркоман приобретает в видениях директора ФСКН образ то псковского землепашца, то монастырского трудника, то крымского винодела.

И до введения отсрочки суды редко дополняли - и по-прежнему редко дополняют - условное осуждение обязанностью пройти лечение, а чтобы реабилитация назначалась осужденным условно - о таком не слышно вообще, Да и как назначить то, чего нет?

Нет - но, может быть, будет? Резервации?

Выбьют финансирование, чтобы, как говорит Иванов, очистить мегаполисы от наркопреступности. Наркополицейские оперируют категориями отлова и изоляции. Так после войны зачищали города от безруких и безногих инвалидов и свозили их на Валаам.