Итак, президент услышал сидельца, и сиделец прекратил голодовку. Первый акт пьесы завершен. Однако остается интрига второго акта – что ответит президент. Публика нервно жует бутерброды, запивая их соком в буфете, пока антракт.

Как я уже писал, голодание является самопожертвованием и эффект его усиливается тем больше, чем абстрактнее его цель. Ибо изначально голодовка – это пост во имя единства с Истиной. То, что делал Христос в пустыне. То, что делал Будда в пещере. Эта голодовка Ходорковского, если сравнивать ее со всеми предыдущими, явилась именно таким действом. Голодал ли он за изменение условий своего содержания в тюрьме, или за справедливость в отношении своих товарищей – все это были конкретные, земные требования. Но в данном случае его голодание наконец обрело свой изначальный, почти религиозный смысл – он добивается справедливости самой по себе, от которой он лично все равно ничего не получит: даже если противозаконное постановление суда отменят – из тюрьмы сидельца не выпустят, поскольку он и так отбывает первый срок. И способов дать ему еще срока у суда, не сомневаюсь, воз и маленькая тележка.

Так что Медведев может смело высказаться за соблюдение собственных поправок в Уголовно-процессуальный кодекс: оно вряд ли повлияет на судьбу Ходорковского после отбытия им этого срока, ведь все понимают, что сидеть он будет столько, сколько надо начальнику Медведева - Путину.

Единственное, что хочет услышать от президента сиделец, – это голос в защиту Истины самой по себе. Без всяких последствий. Надеюсь, президент это понимает. Ведь он уже вернулся из Украины. И Янукович со своими венками больше его не смешит. Пора подать голос!

А ну как президент промолчит? Тогда, может быть, публика дожует наконец свои бутерброды и перестанет быть просто публикой?