Я ничего не имею против нашего саночника Демченко. И никаких претензий у меня нет к очаровательной японке Юко Кавагути и ее так не вовремя упавшему партнеру. И я даже очень рад за лыжников Никиту Крюкова и особенно за Александра Панжинского - за готовность безоглядно бежать по дистанции первым, не думая о несокрушимых викингах за спиной.

Просто я уже на второй день Олимпиады поймал себя - болельщика, между прочим, с немалым стажем - на том, что их поражения меня нисколько не огорчают. Нет ни злобы, ни досады, ни ощущения свершившейся на моих глазах трагедии. А если нет досады от поражения, нет и настоящей радости от победы. Я сижу и радуюсь за незнакомую мне словенку Майдич, которая финиширует третьей с четырьмя сломанными ребрами. За белоруса Новикова, который взял да догнал самого Бьорндалена.

При том что должен болеть за своих. Так мне объясняют из телевизора, так мне говорит министр Мутко с присущей ему разящей прямотой: надо относиться к нашим олимпийцам как к частичке своей страны, а не как к горстке неудачников. Для человека, который вот-вот положит партбилет на стол, министр удивительно проницателен. Он, может быть, даже не подозревает, какую сермяжную суть ухватил.

Против обладателя нашей первой бронзы Ивана Скобрева я тоже ничего не имею. Хотя ничуть не меньше симпатий вызывал мальчишка из Южной Кореи, которого комментаторы почему-то все время называли выскочкой. Если бы не он, наш Скобрев стал бы вторым. Тут бы еще заметить, что если бы не голландец, ставший первым, Скобрев и вовсе стал бы чемпионом, но об этом комментаторы не говорили – может быть, потому что голландец по разряду выскочек как-то уж совсем не проходил. Еще было очень отрадно, что обыграл Скобрев своего однокашника, который почему-то оказался итальянцем! Медаль эта, так долго остававшаяся единственной, была добыта безо всякого участия сотни наших спортивных функционеров, оккупировавших Ванкувер, но на этом внимание решили не заострять.

Переключаю на другой канал. Узнаю: немцы-то, оказывается, как коварны – не пускают наших саночников потренироваться на своих трассах, в связи с чем им приходится мучиться в Сигулде. Которая, напомню, уже тоже много лет как Евросоюз.

Ладно, с этими, которые протирают штаны за штанами в федерациях, все ясно. Но при чем тут ребята, которые бьются, мечтают, рискуют жизнью в убийственных желобах и волочатся в мерзкую дождливую метель по буеракам на лыжах, да еще и с винтовкой? Они-то не виноваты?

Не виноваты, это правда. Отнюдь не все они, как наша провалившаяся надежда Евгений Плющенко, агитировали своего болельщика за "Справедливую Россию". И, может быть, не все из них повторят, выйдя на покой, путь Антона Сихарулидзе в "Единую". Не все мечтают, вернувшись из НХЛ, стать смотрящим за спорт по великой стране в целом. Их провожали на Олимпиаду как на войну, через храм и памятники павшим, и все – организованными колонами. Конечно, свободные люди свободной страны так на Олимпиаду не ездят, но и это к лыжне и к моему болению вроде бы прямого отношения иметь не должно. Но почему-то имеет.

И я, кажется, знаю, почему за словенку Майдич я радуюсь ничуть не меньше, чем за своего Скобрева. Потому что формула моего боления на этой Олимпиаде, наконец, после многолетних мучений обрела стройность и законченность. Победы – спортсменам. Провалы – Тягачеву, Мутко и далее по длинному-предлинному списку. Я теперь не болею, я играю сам с собой в беспроигрышную лотерею. Выиграли – отлично! Проиграли – поделом!

У любого поражения может быть тысяча причин. Никакого отношения не имеющих ни к Мутко, ни даже к модернизации. Может быть, смена поколений, может быть, не то съели вечером – пусть разбираются эксперты, и я, кстати, их с удовольствием послушаю. Но главным экспертом остается Виталий Мутко с его подлинным маршем энтузиастов накануне Олимпиады. Как он, напутствуя руководителей спортивных федераций, объяснял им, что речь идет не о каких-то глупостях, а о престиже страны. И как закончил: если вы нанесете урон стране, мы нанесем урон вам!

Он все время мне говорит о стране. И я бы со всей душой, только ведь меня–то агитируют за государство, за партбилет самого Мутко, который как-то все расставил по своим местам, заявив: "РФС – это я". И это правда, он ведь для того государем на это дело и поставлен, чтобы государеву вертикаль пролонгировать туда, где, как предупредил, провожая олимпийцев, разбирающийся в этих делах патриарх, даже бог не фокусник.

В общем, не о лыжниках речь, не о саночниках, а о государевых людях, в связи с чем особенно обидно за Юко Кавагути – ее-то за что?

Олимпиада проходит для нас уже окончательно как Пикалево и спасение АвтоВАЗа. Мутко недооценен, никакой Черномырдин бы так не сказал: "Сборная страны – это достояние государства". И, стало быть, оно и должно назначать тренеров. И в самом деле, назначает же оно директоров стратегических предприятий. Не говоря уж о губернаторах.

А капитанов? Или, скажем, разыгрывающих? Если уж государство, как сказано, тратит такие большие деньги на развитие спорта. Добавим: такие большие, что масштабы достигнутых разрушений отпугивают любого, кто задумал бы вложиться в это развитие сам, без напоминаний о социальной ответственности бизнеса.

А почему мнение болельщика кому-то должно быть интересней, чем мнение избирателя? Вы нам сказали: государство все решит. Вот и славно, тогда и команда эта не наша, а ваша, государственная. Надо только научиться выделять в ней отдельные человеческие лица. И тогда больше не будет у нас, у настоящих болельщиков, на этой Олимпиаде никаких провалов. Выиграл Крюков – прекрасно! Проиграл Демченко – как там себя чувствует Тягачев? Патриарх ему, говорят, позвонил? Ну, слава богу, стало быть, еще посоревнуемся. Поболеем. Против государства и, насколько получится, за Устюгова. Это очень трудно, но это последнее, что нам остается на марше несогласного болельщика.