Идущее по всем экранам планеты кино про войну никто не смотрит целиком. Болеющие за Америку тщательно отбирают оптимистические сцены. Союзники бомбят саддамову гвардию, окружают Басру, рвутся к Багдаду. Тот мальчик с перебинтованной головой, плачущий от страха и боли в багдадской больнице, вырезан из сценария и из памяти. Его нет, потому что это другая реальность, не соответствующая простой контртеррористической правде текущей войны.

У тех, кто болеет за Саддама, свои картинки для просмотра, свои герои. Старенький, но бодрый дехканин, подстреливший из ружья вертолет "Апач". Неуязвимый президент со всеми его сыновьями, министрами и военачальниками, безнаказанно выступающий по невредимому иракскому ТВ. Тот мальчик с перебинтованной головой, плачущий от страха и боли в багдадской больнице - жертва зверской жестокости подлых американцев.

Ненавидящие эту войну видят больше других, и все кадры, в которых запечатлены смерть, унижения, слезы, страдания людей, соединяются в один невыносимый сюжет, нескончаемый и бездарный. И мальчик с перебинтованной головой, плачущий от страха и боли в багдадской больнице, - символ этой бессмысленной бойни, в которой все виноваты, кроме него.

Главные зрители, участвующие в войне, видят зеркало почти целиком. Они владеют всей полнотой информации, но ищут в ней что-то личное и не склонны делиться своими открытиями с публикой. Об этом Джордж Буш проговорился однажды после 11 сентября: вы будете узнавать о событиях, которых не было, и ничего не знать о том, что произошло. Для вашей же пользы. Впрочем, это он говорил о борьбе спецслужб с террористами. Битву в прямом эфире скрыть куда трудней.

Американский президент смотрит военные хроники нетерпеливым взором. Время работает против него. Затяжные бои, отдаляющие победу, меткая пальба по своим, тела американских солдат под обстрелом иракских телекамер, испуганные глаза негритянки, офицера армии США, попавшей к Саддаму в плен, – в этом зеркале слишком много острых осколков. И в каждом таком кадре – правда о будущих выборах. Саддам, которому уже никуда избираться не надо (как и раньше не надо было), тоже знает истину об этой войне. Пожалуй, в последней инстанции. На телеполотнах, изображающих бомбежку элитной деревни под Багдадом, летящие по пустыне танки союзников, иракских воинов с белыми флагами, покорно бредущих навстречу своим конвоирам, он у себя в бункере подробно разглядывает собственную политическую смерть. Говорят, он не слишком силен в языках, но эти картинки понятны ему и без переводчика. Конечно, время работает на Саддама, но его все меньше, сколько ни мелькай на телеэкранах.

А рядом с этой простой, лаконичной военной правдой легко и привычно уживается многословная пропагандистская ложь. Ложь союзников, в первый же день войны уничтоживших все иракское руководство. Вранье Саддама, чье войско победоносно громит американцев и рвет им глотки в соответствии с его приказом. Но странное дело – пропагандистские трюки на этой войне не канают. Слишком уж небывалое действо происходит на наших глазах. И речь тут не только о войне, но о том, что такого количества телекамер, установленных прямо в пекле, мир еще не видел. Цензура союзного командования, цензура иракских гэбэшников – все впустую. Огромное зеркало, сотканное из честных осколков, висит над полем боя, и каждый из нас видит то, что хочет видеть. Отвернуться некуда, укрыться некуда – всюду правда. Открой глаза.