В тот день, когда на Троекуровском кладбище хоронили Анну Политковскую, в московских газетах сообщалось о том, как идет расследование убийства журналистки-правозащитницы. По сведениям "Коммерсанта", на совещаниях силовиков активно обсуждалась версия о заговоре противников Владимира Путина и премьера Чечни Кадырова. Согласно этой версии, убийство специально было приурочено ко дню рождения президента РФ, чтобы нанести удар по его авторитету, прежде всего на Западе.

Трудно спорить с тем, что публикации Политковской, разоблачавшие нарушения прав человека в Чечне и вообще на Северном Кавказе, вызывали известное раздражение и в Кремле, и особенно в окружении Рамзана Кадырова, которого она прямо обвиняла в причастности к многочисленным тяжким преступлениям. Простодушный наблюдатель мог бы задуматься: уж не приложили ли руку к гибели журналистки российские спецслужбы или преторианцы Рамзана Ахматовича?

Но отечественным силовикам такой примитивный ход мысли чужд. Цезарь и его чеченский наместник выше подозрений. А вот к их противникам, то есть к единомышленникам убитой, стоит присмотреться. Ведь их хлебом не корми, дай скомпрометировать власти предержащие, хоть бы и ценой жизни близкого по духу человека.

Похоже, мы являемся свидетелями коренного переворота в теории и практике уголовного расследования. Это раньше следователь первым делом старался выяснить, были ли у убитого враги, получал ли он угрозы и т.д. Теперь же внимание будет прежде всего обращаться на друзей убитого, естественным образом заинтересованных в порче имиджа своих оппонентов и столь же натурально способных принести ради этой цели кровавую жертву.

Солидное обоснование этого адекватного и продвинутого подхода применительно к делу об убийстве Анны Политковской дал наш маститый публицист Максим Соколов. В прошлом ему не раз доводилось высказываться о покойной. Тон этих отзывов был либо иронический (игривый комментарий к рассказу журналистки о том, как она едва не погибла в Чечне), либо обличительный (колумнист-патриот уподоблял Политковскую Смердякову и заявлял, что от таких предателей родины хорошо бы "шарахаться, как от зачумленной скотины").

Как человек, пуще всего дорожащий отеческими нравственными устоями, г-н Соколов не стал воспроизводить эти свои оценки над гробом погибшей, но, чуждаясь лукавства, не выразил ни малейшего сожаления о ее смерти. Он лишь заметил, что "уже года два как А.С. Политковская пребывала на дальней периферии общественного сознания", поскольку "индекс упоминаемости ее выступлений был близок к нулю".

Из уст воспитанного человека, каковым, разумеется, является г-н Соколов, подобная констатация в день похорон звучит несколько необычно. Но по существу Максим Юрьевич кое в чем прав. Действительно, в изданиях, где он сам подвизается, и тем более на федеральных телеканалах выступления Политковской не упоминались уже давно.

Однако, что ни говори, она регулярно публиковалась в выходящей полумиллионным тиражом газете, ее голос был слышен на радио, у нее выходили книги - не только за рубежом, но и в России. Да и отклик на ее гибель свидетельствует о том, что не на такой дальней периферии в умах людей она находилась. Уж не спутал ли автор свое личное сознание с общественным?

Видимо, дело тут в том, что г-н Соколов блюдет государственные интересы. Говоря о "маргинальности" убитой журналистки, он хочет внушить публике, что у власти не было резона с ней расправляться: ведь она не представляла для режима никакой опасности, меж тем как убийство, ясное дело, влечет за собой "неизбежный набор неприятностей".

Любопытно, что, рассуждая таким образом, колумнист предвосхитил сделанное чуть позже заявление президента Путина (тут не исключено и заимствование). По словам главы российского государства, "убийство Политковской наносит действующей власти гораздо больший урон и ущерб, чем ее публикации". Почти то же самое, что у г-на Соколова, но есть и заметное отличие. Если Максим Юрьевич утверждает, что деятельность Политковской была для государства совершенно безвредна, то Владимир Владимирович признает, что ее публикации причиняли-таки власти "урон и ущерб". И это признание немного портит всю кремлевскую апологию.

Вряд ли г-н Соколов станет вступать с г-ном Путиным в публичную полемику по этому (да и по любому иному) поводу. Но в душе он, должно быть, досадует на неловких президентских спичрайтеров, не сумевших вложить его тезис в хозяйские уста с требуемой точностью.

Но если не власть, то кто же? На этот вопрос колумнист отвечает так: "Объективную выгоду (от убийства Политковской. - Н.Р.) обрели те, кто желает представить Россию фашистской страной, где творятся самые черные злодейства. Из чего напрашиваются очевидные выводы в отношении этой страны. При напряженности нынешних внутри- и особенно внешнеполитических споров трудно утверждать, что сознательно желавшего достичь такой выгоды и предпринявшего для того соответственные действия заведомо быть не могло".

По стилю это высказывание славянского аналитика заставляет вспомнить не столько острый галльский смысл, сколько сумрачный германский гений. Однако имеющий уши услышит, что Анну Политковскую, по всей вероятности, убили демократы, либералы, правозащитники, западники и пр., которые, подобно ей самой, злостно вопят на весь мир о том, что в России "творятся самые черные злодейства" и что русский фашизм не выдумка, а вполне реальное явление. Это такая безбожная публика, что "предпринять соответственные действия", то есть прикончить единомышленницу руками наемного убийцы, для них ничего не стоит.

Максим Соколов - человек весьма эрудированный. Возможно, теперь он предпримет основательный пересмотр всемирной истории политических убийств в свете открывшейся ему новой логики. Вот, например, в 1924 году в Италии был похищен и убит депутат-социалист Джакомо Маттеотти, разоблачавший предвыборные махинации фашистской партии. В этом преступлении сразу обвинили Муссолини и его приближенных. Убийство Маттеотти до сих пор приписывается фашистам.

Какая наивность! Какой отстой! Продвинутому историку понятно: неадекватного депутата "замочили" те же социалисты и вообще антифашисты, чтобы доставить "неизбежный набор неприятностей" режиму дуче (кстати, такие неприятности - впрочем, преходящие - действительно имели место).

Можно пойти и дальше. Скажем, намекнуть, что Юлия Цезаря убили его же сторонники, чтобы устроить кислую жизнь его противникам - Бруту, Кассию и их товарищам. Ведь участь героев мартовских ид и впрямь оказалась незавидной. А власть над Римом в итоге досталась достойному преемнику Цезаря.

Но, как говаривал Зощенко, "а мы - потихоньку, а мы - помаленьку, мы - вровень с русской действительностью". Обратимся к истории собственной страны и к временам не столь отдаленным. В 1976 году в подъезде собственного дома был убит поэт-переводчик Константин Богатырев, близкий к демократическому движению и друживший со многими диссидентами. Убийц так и не нашли - по всей видимости, не особенно искали.

Многие, конечно, грешили на госбезопасность. Но имели хождение и "продвинутые" версии. Вот что вспоминала Лидия Чуковская:

Выйдя однажды за ворота своего сада, встречаю на главной аллее в Переделкине пожилую даму... Внезапно моя спутница делает большие глаза и понижает голос:

- Вы слышали... Богатырев безнадежен... А слышали ли... (взгляд вокруг и полушепотом), вы слышали, теперь уже известно, кто его убил. Вы слыхали?.. Его убили... сахаровцы.

- Кто-о?

- Сахаровцы... ну, знаете, те, кто поддерживает этого... академика.

- Да что вы за чушь порете! - говорю я, скорее удивленная, чем рассерженная... - Какая чушь! Академик Сахаров - и убийство... Да и зачем ему убивать Богатырева? Они были в прекрасных отношениях... Что за чушь!

- А затем, - назидательно разъясняет мне дама, - затем убили, чтобы свалить на КГБ.

Изложив этот диалог, Лидия Корнеевна печально заметила: "Стоит только выйти из сада на дорогу - и уж непременно встретишься со зловонною ложью. "Иль в Булгарина наступишь..." Похоже, по этой самой дороге мы идем до сих пор.