Люди гибнут за металл,
А решает все пиар!
Сегодня с утра включила компьютер, и как-то сами собой сложились эти две строчки, хотя, может, они и не к месту. Пиара в дни 60-летия было навалом. Но пиарили не тех, чьими жизнями была добыта Победа. И даже не их наследников. Совсем случайных кого-то - вроде российского и других президентов. И ни разу ни у них, ни у тех из поколения победителей, кого пригласили на пир (на экран телевизора, что то же самое), не прорвалась интонация Твардовского:

Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они - кто старше, кто моложе -
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, -
Речь не о том, но все же, все же, все же....

Не было в юбилейном разгуле этого "все же, все же, все же". А без него праздник этот – сплошной пиар и воровство, такое, о котором Галич когда еще сказал: "А над гробом встали мародеры и несут почетный караул". В карауле этом пьют шампанское, водку кокетливо называют "фронтовые сто грамм" и заодно переписывают историю.

В моем классе (выпуск 1940 года) было 12 мальчиков. Вернулись три. А в параллельном - один, только не домой, а из плена и в лагерь (не в пионерский).

Это о них сегодня в "Новой газете": "Предложение депутатов Госдумы о разработке федеральной программы поиска неизвестных захоронений и непогребенных останков, установления имен погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны и выделении на нее средств из федерального бюджета признано нецелесообразным. ЭТО ПРИВЕДЕТ К НАРУШЕНИЮ СУЩЕСТВУЮЩЕЙ СИСТЕМЫ И НЕОПРАВДАННОМУ РАСПЫЛЕНИЮ СРЕДСТВ". (В. Гладких, заместитель руководителя аппарата Совета безопасности РФ, координатор рабочей группы по вопросам подготовки и проведения военно-мемориальных мероприятий российского оргкомитета "Победа".)

Такой ответ о полумиллионе неопознанных и незахороненных воинах Великой Отечественной получил Степан Кашурко (президент Центра розыска и увековечения без вести пропавших и погибших защитников Отечества, бывший порученец маршала И.С. Конева).

А амнистия, которую приняла российская Дума? На весь победивший народ (сколько теперь россиян - 150 миллионов или меньше?) – 200 человек. И только один Лимонов написал честные и горькие слова об оскорбительности такой мизерной, такой скупой на милость амнистии. А меня от этой амнистии ошпарила мысль, которой сама же и ужаснулась: что вот хорошо, что наши мальчики были такими молодыми и у них на земле ни вдов, ни детей не осталось. Ведь не подумали наши думские сидельцы, что после 27 миллионов погибших остались многие тысячи, а может, и миллионы сирот – безотцовщины, росших в холоде и голоде, которым теперь как минимум за 60, и кто-то из них, может, тоже нуждается в амнистии.

И еще - тоже сегодняшнее, из Граней.Ру, но уже из другой, так сказать, правозащитной области. Людмила Алексеева объявила о создании после приговора Михаилу Ходорковскому (неясно, почему именно после?) Фонда помощи политзаключенным. Напомню: я еще в феврале писала об этом. И предлагала использовать существующий в США Фонд "Благодарность" (директора - бывшие политзаключенные Федоров, Буковский, Кузнецов и член бывшей (первоначальной) Хельсинкской группы Ярым-Агаев), который уже много лет помогает бывшим пзк России. Они работают без пиара и без штатных сотрудников. Зарегистрированы по законам США и, соответственно, все, кто вносят средства в этот фонд, списывают свой дар с налогов. Чем этот фонд не устраивает российских правозащитников и почему нужен другой? Очень хочу получить ответ на этот вопрос. От Алексеевой и других правозащитников. На чем может основываться нежелание сотрудничать или недоверие к фонду "Благодарность"?

Скажу честно – такой дубляж напомнил мне, как создания в позднесоветское время власти подсуетились и создали свою "Хельсинкскую группу" под руководством Федора Бурлацкого.

И уж раз речь пошла о Хельсинкской группе, хочу заодно несколько поправить Алексееву. Она говорит об МХГ: "Мы добились того, что при Горбачеве из тюрем выпустили три тысячи человек". Это не соответствует действительности. Горбачеву в наследство досталось несколько меньше 1000 пзк. Их освобождение прошло в основном в 1987 году и первой половине 1988 года. И это результат упорного давления Сахарова на Горбачева и в какой-то момент (уже в 1988 году) - изменения взгляда Горбачева на эту проблему вследствие его более частого общения с западными лидерами.

Сахаров писал Горбачеву о необходимости освобождения пзк еще в феврале 1986 года из горьковской ссылки, говорил в знаменитом телефонном разговоре с Горбачевым 15 декабря 1986 года. А после нашего возвращения из Горького почти ежедневно в течение полутора лет он или я по его поручению вели по конкретным делам переговоры с замгенпрокурора СССР. И 15 января 1988 года Сахаров лично передал Горбачеву список тех, кто на этот день еще оставался в заключении и психушках. А последние пять человек (в их числе Казачков и Лубман) были освобождены летом 1990 года после моего письма Горбачеву и личного разговора с ним. И должна отметить, что уже на следующий день я получила письмо от Бакатина, в котором он сообщал, что мое ходатайство будет удовлетворено в ближайшие дни. Для интересующихся тем, как это было в действительности, – все документы доступны в Архиве Сахарова.

Я знаю, что упоминать Сахарова нынче "не пиарно". Но не было трех тысяч пзк, как и не было еще во время этого массового освобождения новой Хельсинкской группы. И соответственно "мы", которое употребила Алексеева, тоже не было. Историю никому не следует переделывать – ни властям предержащим, ни тем более тем, кто считает себя правозащитниками.