До конца марта в Чечне официально завершится многолетняя контртеррористическая операция, а уже на следующей неделе с региона будут сняты все федеральные ограничения. Так заявил президент республики Рамзан Кадыров. По его словам, Чечня - самый спокойный регион страны, который может давать уроки по укрощению боевиков всему миру. Комментируют Павел Фельгенгауэр, Александр Гольц и Александр Черкасов.

Павел Фельгенгауэр, независимый военный обозреватель:

В какой-то степени это правдивое заявление. По сравнению с Дагестаном и Ингушетией в Чечне сейчас относительно спокойно. Исламистское подполье в Ингушетии, например, гораздо сильнее и реально контролирует ситуацию в республике. Довольно мощное подполье и в Кабардино-Балкарии. В Чечне оно слабее, но тоже существует, исламистские джамааты, которых Кадыров придавил, но не уничтожил, это тоже правда.

По слухам, в Чечне есть отдел по ликвидации личных врагов Кадырова. Очень может быть. Многие из тех, кем он был недоволен, были убиты как в Чечне, так и за ее пределами.

В Чечне режим жесткий, но сейчас там действительно спокойнее, чем в соседних республиках. Однако самым спокойным регионом в стране я Чечню бы не назвал. Кому как - высокому начальству с мощной вооруженной охраной на джипах, может, и спокойно.

Александр Гольц, военный обозреватель "Ежедневного журнала":

Я думаю, что Кадырову в этом смысле можно верить. В последнее время из Чечни не так много сообщений о терактах и прочих действиях боевиков. Другой аспект всей этой истории в том, что прекращение операции, по-видимому, влечет за собой вывод большой части федеральных подразделений. А это означает, что в Чечне останется очень немного сил, которые подчинялись бы не г-ну Кадырову, а федеральному центру. Успех чеченизации конфликта означает, что Кремль отдал Рамзану Кадырову на откуп часть территории Российской Федерации.

Александр Черкасов, член правления общества "Мемориал":

Кадыров в своей статистике боевиков ссылается на администрацию президента, Грызлов указывает примерно туда же. Различие в цифрах между Кадыровым и федеральными силовиками многолетнее и, похоже, определяется тем, кто чем отчитывается. Если Кадыров отчитывается стабильностью обстановки в Чечне, то количество боевиков - это показатель той самой стабильности. А силовики получают подряд исходя из нестабильности ситуации: чтобы был подряд, проблема должна быть, поэтому у них она существует.

Путаница с цифрами там такая, что если взглянуть на отчет по уничтожению, пленению, склонению к сотрудничеству, за прошлый год, все подполье Закавказья было уничтожено, и не один раз. Посмотрим на цифры потерь силовых структур. По данным "Мемориала", в Чечне в 2008-м и начале 2009 года убиты 8 и ранены 18 силовиков, в Дагестане убиты 7 и ранены 27, в Ингушетии, соответственно, 21 и 55. Видно, что в Ингушетии все ощутимо хуже.

Если смотреть многолетнюю динамику, Чечня уже несколько лет не является черной дырой - уже больше двух лет как там резко сократилось число похищений людей, и хотя в последнее время оно снова растет, но это уже не те сотни человек, которые были в прошлые годы. За 2008 год 42 человека похищены, из них четверо найдены убитыми и 12 исчезли бесследно, за 2007 год 35 похищенных, из них 9 были убиты и 11 исчезли. Продолжается и сожжение домов родственников предполагаемых боевиков. Но если мы сравним сообщения из Дагестана, Ингушетии и Чечни, Чечня не будет на первом месте - "выигрывает" скорее Ингушетия.

Что касается отмены режима контртеррористической операции, то сам этот режим введен 10 лет назад, чтобы обойти действующее российское законодательство. По закону о борьбе с терроризмом 1998 года речь идет о локальных и кратковременных действиях: так, если в Буденновске захватили больницу, это значит, что силовики действуют, не дожидаясь разрешения федеральных властей. Для таких экстренных ситуаций вводился режим контртеррористической операции. А для масштабных боевых действий с применением армии и внутренних войск необходимо иметь военное положение при соответствующей санкции парламента. Но в 1999 году парламент был неподконтрольный, и чтобы обойти его, ввели вот этот режим контртеррористической операции - на пространстве в десятки тысяч квадратных километров и на многие годы. Силовикам была гарантирована полная бесконтрольность и безнаказанность. Действия "эскадронов смерти" в Чечне, которые привели к гибели тысяч человек, стали возможны благодаря такому закону, его каучуковому толкованию и искусственному созданию зоны беззакония.

Отмена режима контртеррористической операции - это в любом случае возвращение к реальности. Центр показал неэффективность своего управления. В 2003 году это привело к чеченизации конфликта, когда боевые отряды были сформированы из этнических чеченцев, подконтрольных Рамзану Кадырову. Говорилось о передаче власти местной администрации, но на самом деле это была операция по передачи насилия формированиям из этнических чеченцев. Это те, кого называли кадыровцами, это батальоны "Запад" и "Восток", спецгруппа ФСБ "Горец". Насилие не стало менее жестоким, оно стало более избирательным, уже не было таких грабежей и издевательств над жителями целых сел, как было при зачистках в прежние годы. Но люди продолжали исчезать - сотни людей каждый год. Неожиданное сокращение числа исчезновений в начале 2007 года объяснялось стоп-приказом Кадырова чеченским силовикам. Но это не было полное прекращение такой практики. Это масштаб насилия уменьшился, но противостояние продолжается.

Сколько реально боевиков в горах, мы не знаем. Важно, что в последнее время заговорили о "пособнической базе" боевиков. Выясняется, что боевики - это не маргиналы-одиночки, что есть слой сочувствующих. О победе федеральных властей над подпольем боевиков, видимо, говорить еще рано. Другое дело, что изменилась окружающая реальность. Есть некоторая всекавказская действительность, в рамках которой Чечня не кажется самым неблагополучным регионом. Даже если объявят завершение контртеррористической операции, это не означает, что там не будет никаких формальных ограничений. Во-первых, значительная часть Чечни находится в приграничной зоне, контролируемой ФСБ, во-вторых, как и в других регионах, для массового ограничения прав человека не нужно вводить какой-то особый правовой режим.