Дорогая Людмила Михайловна!

От всего сердца поздравляю с юбилейным днем рождения!

От имени активистов нашей правозащитной организации «Межрегиональный центр прав человека» и от себя лично желаем Вам доброго здоровья, много светлых радостей, успехов во всех делах, благополучия в жизни!

Нам хорошо известны ваши героические гражданские дела и глубоко человечные поступки в многолетних сражениях с тоталитарными и другими антигуманными государственными устройствами в бывшем СССР, на территориях других зарубежных стран, в современной России против восстановления тоталитарного режима власти, в защиту прав и свобод человека и гражданина, за торжество демократии и прогресса цивилизации!

Ваша высокоэффективная общественная деятельность, на основе принципов Хельсинкских соглашений 1975 года дает нам образец бескорыстной гражданской деятельности в защиту прав любого человека в условиях жестокого противостояния действующей власти, против унижения человеческого достоинства и насилия над свободой, равенством граждан в России, в любой стране мира!

Ваш многолетний соратник по правозащитной деятельности
председатель совета координаторов, координатор ООД «За права человека» В. А. Шаклеин

С 22 по 29 мая 2011 года состоялась поездка российских правозащитников в Вашингтон. По приглашению правительства США 14 правозащитников из разных общественных организаций и разных регионов России поехали изучать американский опыт по защите прав заключенных.

Мы встретились с представителями Госдепартамента, Министерства юстиции, Сената, Палаты представителей, Комиссии по безопасности и сотрудничеству в Европе.

Кроме того, у нас была возможность познакомиться с работой ряда американских правозащитных организаций: Американского союза гражданских свобод, Центра по правам детей и политике в отношении детей, Национальной ассоциации защиты прав инвалидов, "Хьюман Райтс Вотч", Международной ассоциации защиты прав заключенных, организации «Тюремное братство».

Общее впечатление от поездки просто потрясающее. Мы не просто побывали в другой стране, а встретились с другим типом государственного отношения к гражданам и иным уровнем человеческого отношения друг к другу и к власти. Отношение это явно уважительное и взаимно ответственное. Это показали многочисленные наблюдения и встречи с представителями официальных и общественных организаций, да и просто контакты со случайно встреченными американцами.

Что касается пенитенциарной системы, то тут заметно отсутствие агрессии со стороны административных органов в отношении заключенных как на стадии судебного разбирательства, так и при создании условий пребывания в заключении.

24 мая мы побывали в следственном изоляторе города Балтимор. Условия пребывания заключенных в этом СИЗО несомненно лучше, чем в известных мне «показательных» исправительных колониях России, не говоря уже о следственных изоляторах Свердловской области, где зачастую условия просто пыточные, не соответствующие ни действующим законам, ни человеческому образу жизни.

Однако серьезным минусом в американской тюремной системе можно назвать отсутствие общественного правозащитного контроля состояния прав отдельных заключенных. Многочисленные адвокаты в США все же неспособны лично осуществлять контроль условий содержания и обеспечения прав заключенных. В России это, к счастью, закреплено на законодательном уровне (я имею в виду общественные наблюдательные комиссии – ОНК).

Поездка в США, безусловно, была очень полезна для нас, активных российских правозащитников. Мы готовы не декларативно, не на туристском уровне, а на практике использовать в своей общественной деятельности знакомство с более высоким уровнем защищенности прав человека, который мы увидели в США.

По итогам посещения США мы составили ряд документов (один из них приведен ниже), которые необходимы для реализации последующей деятельности американских и российских правозащитников совместно с органами власти обеих стран в части участия в решении проблем по реформированию тюремных систем. Конечной целью этой работы мы ставим решение общей для США и России проблемы – перенаселенности тюрем. Обеим нашим странам необходимо значительное сокращение тюремного населения за счет совершенствования не только законодательной базы, но и гуманизации реформы уголовно-исполнительной системы в целом.

Основную организационную роль по обеспечению программы визита в США российских правозащитников выполняла Американская ассоциация юристов (АВА ROLI), при поддержке Агентства международного развития США (USAID) и Движения «За права человека».

(Фото и программа сотрудничества)

О деле Бориса Стомахина я впервые услышал в 2006 году, когда он получил 5 лет лишения свободы за публикацию статей в малотиражной газете. Насколько я помню, он за свой счет выпустил несколько номеров тиражом в десятки экземпляров, которые раздавал на пикетах и митингах в Москве на Пушкинской площади.

Подробнее о Борисе мне рассказал коллега Глеб Эделев, входивший в группу его поддержки. Потом я узнал, что его делом лично занялась мой давний друг по диссидентству и правозащитной деятельности Елена Санникова. Глеб и Елена попросили в 2008 году помочь с правозащитной поддержкой, так как формально у Бориса тогда не было адвоката. Так я присоединился к группе поддержки Стомахина.

Правозащитные организации в Москве не принимали активного участия в судьбе Бориса из-за его радикальной позиции в отношении поддержки боевиков в Чечне, в отношении существующей власти в России. Крайний радикализм его идеологии – в принципе естественное явление в истории человечества во все времена. Такие крайности только оттеняют прагматичные принципы государственного обустройства в политике, экономике, социальной сфере. Эти крайние взгляды реализуются во времена революционных катаклизмов, связанных с уничтожением человеческих ценностей и гибелью миллионов людей. Это было в России в ХХ веке, во Франции в конце XVIII века, а также в войнах на религиозной и национальной почве, которых не удается избегать и в нынешние времена.

В своей позиции Борис превосходил эпатажную позицию Валерии Новодворской – она даже отказала ему в поддержке (как бывшему однопартийцу), в которой тот очень нуждался, будучи в колонии. Видя эту его брошенность, я и принял решение попытаться помочь Борису в правозащитном плане. Хотя идеологии и взглядов Бориса я не разделяю, это не могло быть причиной, мешающей выступать в его защиту. Так же как это никогда не было для меня препятствием для защиты других граждан, в том числе и осужденных за реальные дела – бандитизм и другие жестокости.

Борис прислал мне доверенность на ведение его дел. На основе этой доверенности в январе 2008 года я встречался с Борисом в Буреполоме, вместе с Еленой Санниковой и новым адвокатом Бориса, который помогал ему с УДО. Встреча была короткой и единственной – в дальнейшем мне ни разу не удалось с ним увидеться. Я пытался, но встречи не давали. Надо было возбудить судебное дело против руководства колонии за отказ во встречах, но я был перегружен другими делами, и дело Бориса не получило реального продолжения с моей стороны. Сыграло свою роль и расстояние - дорога в одну сторону занимала в общей сложности около суток.

К делу Бориса было мало внимания общественности – это очевидно. Я это связываю с тем, что в нашей стране характерно такое отношение к человеку. Тем более если он «диссидент» даже среди активной части граждан, которых в настоящее время слишком мало в общей массе населения (думаю, менее одного процента). Даже в недавнем деле Кутузова в Тюмени поддержка была явно несоразмерна его героическим гражданским поступкам.

Прошедшие 5 лет для Бориса были, по-моему, очень драматичными. Не только из-за бесчисленных тяжелых физических мучений, которые связаны с инвалидностью, но и в моральном плане. Полагаю, что впечатления от заключения в лагерь могли усугубить его ожесточенность, неприятие гуманистической составляющей, столь необходимой в прогрессе цивилизации. Хотелось бы ошибиться в прогнозах, жизнь конкретного человека сложнее самых глубоких расчетов и любых представлений о судьбах человеческих.

23 февраля 2011 года члены Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Свердловской области – Вячеслав Башков и я – посетили изолятор временного содержания УВД города Екатеринбурга (ИВС), где провели проверку и выборочные беседы с содержащимися там людьми.

Прежде всего хотелось бы отметить, что в начале посещения членам ОНК не была предоставлена возможность беспрепятственно посещать все помещения и беседовать с находящимися там лицами. Администрация учреждения потребовала от членов ОНК расписку «о неразглашении материалов следствия», в которой не было указано даже лицо, в отношении которого ведётся следствие. То есть мы, члены ОНК, по мнению администрации ИВС, должны были подписать пустой бланк. Без этого нас отказывались пропускать.

Учитывая, что в ИВС находилось более 50 заключенных, мы, вероятно, должны были подписать бланки «о неразглашении тайны следствия» практически для каждого из них. Разумеется, мы отказались выполнять незаконные требования администрации ИВС, и, в конце концов, нас пропустили, и мы смогли приступить к исполнению наших обязанностей – контролю.

Нам было запрещено вести фотосъемку во время проверки, а также не был предоставлен журнал регистрации доставленных в ИВС лиц.

(Читать целиком)

1) Назовите 5 ключевых слов/выражений последнего десятилетия.

«Всемирный экономический кризис», «оппозиция в России», «сырьевой бюджет России», «права человека», «басманное правосудие».

2) Как бы вы назвали книгу (фильм) о прошедшем десятилетии?

Книга «Наследие тоталитаризма – могильщик России».

3) Кого можно считать героями и антигероями десятилетия?

Герой десятилетия – Михаил Ходорковский; антигерой – Владимир Путин.

4) Какие события в жизни страны за эти 10 лет были самыми важными лично для вас?

Вторая война в Чечне.

Когда два года назад я решил стать сотрудником свердловской Общественной наблюдательной комиссии (ОНК), я надеялся реализовать задачи оперативной правовой помощи заключенным, находящимся в тюрьмах и колониях, следственных изоляторах и спецприемниках. Считал, что попытки осуществлять правозащитный прием заключенных позволят на новом уровне их консультировать и защищать их права.

Я побывал в различных колониях и СИЗО, в большинстве из них многократно, в связи с грубыми нарушениями прав человека со стороны должностных лиц ГУ ФСИН. В частности, многократно посещал СИЗО-1 в Екатеринбурге при получении информации о конкретных нарушениях прав человека на жизнь и здоровье, больше всего по проблеме распространения туберкулеза и неудовлетворительного лечения. Также посещал исправительные колонии (ИК), лечебные исправительные учреждение и изоляторы временного содержания (ИВС) в городах Ивдель, Нижний Тагил, Верхотурье, Каменск-Уральский, Богданович, Сухой Лог, Березовский, в поселках Сосьва и Восточный.

Если перевести нашу деятельность в цифры, то за период реальной деятельности ОНК Свердловской области – с марта 2009 года (когда начала функционировать ОНК) и по октябрь 2010 года - удалось посетить и провести выборочное обследование ситуации с правами человека в 25 исправительных учреждениях и 13 изоляторах временного содержания. При посещении мест принудительного содержания граждан мы проводили выборочные встречи с заключенными по вопросам обеспечения их права на жизнь, здоровье, человеческое достоинство, юридическую защиту.

Мы зафиксировали неприемлемые условия пребывания заключенных: высокую заболеваемость туберкулезом в СИЗО-1, непригодность здания в СИЗО-1 для содержания туберкулезников, отсутствие необходимого лечения. Были также установлены факты сокрытия преступлений против заключенных в ИК-62 в Ивделе, в колониях поселка Сосьва, ИК-52 в Камышловском районе.

При очень большой территории Свердловской области, разбросанности исправительных учреждений, нередко при отсутствии дорог (пос. Сосьва, Гари, Азанка и др.) поездки занимали по нескольку дней; еще время уходит на оформление актов и заключений по результатам поездок. По моим подсчетам, за неполных два года работа в ОНК заняла лично у меня не менее 30 рабочих дней.

Большую трудность представляло нередкое отсутствие второго человека для чрезвычайного посещения колоний. Мы можем инспектировать любое учреждение только в том случае, если нас как минимум двое. Но очень часто не находилось человека из ОНК, который был бы готов поехать со мной в СИЗО, ИВС или спецприемник даже в экстренных случаях. Приходилось откладывать посещение на неопределенное время.

Моим напарником в большинстве экстренных случаев мог быть Алексей Соколов, мой коллега и соратник по ОНК. Но против него было сфабриковано уголовное дело, сейчас он отбывает срок вдали от дома. Я считаю, что происшедшее с Алексеем говорит о реальности угрозы фабрикации дел против активных членов ОНК. Алексей был активен, вскрывал факты нарушения прав заключенных, факты коррупции и жестокости сотрудников ГУ ФСИН, и его таким образом «нейтрализовали».

Были попытки дискредитации и моей деятельности. Органы внутренних дел Свердловской области пытались изыскать компромат против меня, когда я посещал ИВС в Березовском 21 октября 2010 г., под предлогом поиска каких-то документов в сумке. Безусловно, такие действия связаны с активной деятельностью членов ОНК.

Но это что касается активных членов ОНК. Увы, не все таковыми являются. Взять хотя бы работу ОНК с мая по сентябрь 2010 года. По сути никакой работы не было. И из-за проблемы «второго человека» мне очень часто приходилось действовать как представителю правозащитной организации, без полномочий ОНК. В таких условиях я посетил более 30 колоний, оказал поддержку многим десяткам зэков, части из них в судах, что невозможно в рамках ОНК.

В октябре мне все же удалось расшевелить нашу комиссию: я вынудил председателя ОНК Степанову дважды посетить СИЗО-1 в связи с проблемой туберкулеза. 21 октября поездка в Березовский, о которой я писал выше, состоялась при участии еще двоих членов ОНК.

Практическая деятельность комиссии внесла определенные изменения в представления о реальной деятельности правоохранительных структур власти, вынужденной считаться с результатами своей деятельности. При всей скромной возможности общественников осуществлять свою деятельность за счет личного времени и финансовых средств, органы власти вынуждены обращать внимание на многие, даже непрофессионально полученные сведения по фактам нарушения прав человека в местах принудительного пребывания граждан и принимать определенные меры по предотвращению этих нарушений.

Об эффективности деятельности ОНК в Свердловской области говорить пока рано. Из-за продолжающейся закрытости и часто необъективного предоставления информации по формальным ответам органов власти невозможно дать объективную оценку ситуации по таким проблемам, как распространение туберкулеза, физическое и моральное насилие над заключенными, трудности с лечением опасных заболеваний, реабилитация заключенных перед освобождением. Невозможно до конца осветить и проанализировать и многие другие вопросы, возникшие в результате деятельности ОНК.

Я планирую войти и в следующий набор ОНК по Свердловской области и намерен продолжать активную работу в комиссии.