Астаховское "как поплавали?", сказанное чудом выжившей в карельском кошмаре девочке, пополнит собой сборник афоризмов российских чиновников, в последние недели будто сорвавшихся с цепи: от медведевского "вы там держитесь" до шуваловских "смешных квартир". Это презрение к согражданам, неожиданно прорвавшее все шлюзы, как дерьмо из испортившейся канализации, не является случайным - его симптомы проявлялись и ранее. Путин в самом начале своей карьеры произнес знаменитое "она утонула" - по сути слова Астахова всего лишь ремейк этого высказывания. Но тогда путинские слова списали на неопытность президента - а зря. Потому что это была не неопытность, это была философия.

Многие россияне, изумляющиеся неприкрытому презрению собственных правителей к "маленькому человеку", вместе с тем не скрывают радости, когда агрессия вождей направлена на "чужих". В этом смысле путинский режим действительно еще недавно походил не столько на сталинский, сколько на гитлеровский. Сталин, как известно, упражнялся прежде всего на своих. Гитлер - уничтожал "чужих" и врагов режима, а лояльность - по крайней мере в мифологическом представлении о его режиме - не преследовалась. И жители Рейха искренне радовались унижению тех, кто посмел усомниться в гении фюрера и праве новой империи на обширное жизненное пространство. Фраза о Гитлере, который уничтожал чужих, и Сталине, губившем своих, вошла в советский обиход во времена оттепели.

Путин мог показаться своим поклонникам таким вот модернизированным, "хорошим" Гитлером из снов Миграняна. Не дает спуску Западу, наказывает непокорных хохлов, а внутри страны находит место у параши для педерастов и прочих опущенных оппозиционеров. Даже законы Яровой - они для "них", а не для "нас" - ну не будет же "маленький человек" сомневаться в том, что "Крымнаш", и бегать на антипутинские демонстрации. Если ты за, почет и уважение тебе обеспечены. Чморят тех, кто против.

Тем маленьким не всегда вежливым человечкам, которые при этом недоумевают, почему же их так презирает власть, стоит напомнить, что карьера обожавшего "своих" Адольфа Гитлера завершилась затоплением берлинского метро.