Предложение Владимира Путина о российско-американском и российско-натовском сотрудничестве в создании глобальной системы ПРО носит ярко выраженный квантовомеханический характер. Это суперпозиция Ψ = αА + βВ двух совершенно различных стратегий - А и В.

Стратегия А:
массированная пропагандистская кампания, направленная на то, чтобы заставить США отказаться от размещения радара в Чехии и десяти перехватчиков в Польше. Кампания бессмысленная как по цели, так и по методам ее достижения.

Эти объекты, при всей их весьма сомнительной пользе для безопасности США (но это уж их собственное дело, как им тратить свои деньги), совершенно не угрожают российскому потенциалу ядерного сдерживания, что хорошо известно всем российским экспертам. Если это, конечно, эксперты, а не новоиспеченные пропагандисты, как один "бывший премьер ядерной державы".

Но если уж Москва поставила себе такую цель, то лучшим способом ее добиться было бы просто не обращать внимание на чешский и польский проекты. Оба они умерли бы естественной смертью.

Конгресс США настроен весьма скептически и все время сокращает финансирование проекта. Большинство населения в Польше и Чехии выступает против размещения элементов ПРО на своей территории, что является важным фактором в демократическом обществе.

Но своей риторикой Москва ясно демонстрирует, что вопрос для нее здесь не в ПРО и не в стратегической стабильности, а в Польше и Чехии. Очень уж хочется публично унизить неверных сожителей по коммунистическому лагерю и гордо продемонстрировать, что брежневская доктрина ограниченного суверенитета встает с колен в своей путинской ипостаси и ничто в Центральной Европе не может быть решено без согласия Москвы.

Ну вот именно поэтому чешский и польский проекты, несмотря на свою изначальную обреченность, и будут реализованы.

Стратегия В:
сделать проект ПРО совместным, оказаться внутри этой программы, поставив ее под свой контроль и исключив тем самым ее даже чисто теоретически возможную антироссийскую направленность;
принципиально изменить уровень доверия и сотрудничества между двумя ядерными супердержавами.

В контексте такого подхода к проблеме все польско-чешские страсти становятся мелкими и надуманными.

Так какую из этих двух по существу противоположных стратегий реализует верховный главнокомандующий? А он, как настоящий квантовомеханический объект, сам пока еще не знает. На сегодня |α| существенно превосходит |β| , но последний не равен 0. Судя по последней статье Генри Киссинджера, ветеран американской политики адекватно оценивает эту квантовомеханическую ситуацию в Кремле и призывает американскую администрацию попытаться максимально конструктивно отреагировать на путинские предложения, то есть повлиять на результат неизбежной рано или поздно редукции путинской волновой функции в пользу выбора отвечающей интересам обеих стран альтернативы В.

Но чтобы повлиять на российскую внешнюю политику, надо понимать, чего же, собственно, Москва хочет. Это всегда трудно для ее партнеров, потому что Москва с трудом может это объяснить самой себе. Вспоминаю замечательную сцену в разгар очередного, в тот раз антигрузинского, коллективного приступа бешенства патриотической матки. У Сергея Лаврова на пресс-конференции спросили: "А чего, собственно, Россия хочет от Грузии?" С минуту министр гордо и несколько озадаченно молчал, а потом мрачно пробасил: "Грузия сама знает, чего мы от нее хотим".

А вот США точно сами не знают, чего от них хочет Москва, поэтому я им помогу. Величия хочет Москва. Величия и недвусмысленно положительного ответа на классический русский вопрос, обращенный уже не к случайному собутыльнику, а к небесам Запада: "Ты меня уважаешь?" Хочет Москва быть уже не столбовой дворянкой в "большой восьмерке", а царицею морской и арктической, и чтобы Буш был на побегушках.

Ну что ж, если увязшие в Ираке США действительно нуждаются если не в стратегическом партнерстве, то хотя бы в минимальном конструктивном взаимодействии с Россией, надо предоставлять ей это "величие" везде, где это возможно сделать не за счет ограничения суверенитета ее соседей. В чисто двусторонних отношениях США должны максимально идти навстречу России, особенно в вопросах статуса и престижа. Как это можно сделать в отношении проблемы ПРО, мы обсудим в следующей статье.