По сути они сказали одно и то же - Алексей Венедиктов и Анатолий Чубайс. С той лишь разницей, что главный редактор "Эха" хотел спасти граждан от власти, а руководитель госкорпорации "Роснано" желал защитить власть от граждан. Причем разница только на первый взгляд кажется принципиальной.

"Ну, такая власть!" - сообщил гражданам Алексей Алексеевич, призывая их уйти с Триумфальной площади хотя бы на год. Трепетная, самолюбивая, несговорчивая. Способная буквально на все ради преодоления своего комплекса неполноценности. Лучше ей уступить, чем законопослушно подставляться под милицейские дубинки.

"Ну, такие граждане!" - сообщил суду и контролирующим суд кремлевским органам Анатолий Борисович. У них "дикие взгляды и уголовное прошлое", и он не сомневается в том, что именно Квачков с подельниками пытались его убить, но лучше их отпустить. Так всем будет спокойнее жить - и престарелому диверсанту, и его заединщикам, и многим другим россиянам со схожими убеждениями. И стране.

Оба взывают к здравому смыслу: дескать, против лома... Оба пытаются работать социальными терапевтами. Этой милиции вместе с пэтэушными донорами 31 июля опять нагонят столько, что в глазах будет рябить. Этих квачковых по стране как потенциальных партизан на приморских интернет-форумах. Не надо их тревожить.

Здравый смысл грубо противоречит нормам закона, и они знают об этом. Венедиктов прямо говорит о том, что власть нарушает Конституцию. Чубайс понимает, что оправдание террористов, покушавшихся на жизнь VIP-чиновника, означает чуть ли не развал государства. Просто ситуация такова, что убежденный либерал и убежденный государственник вынуждены, по их мнению, идти наперекор собственным взглядам. Для того чтобы все не рассыпалось окончательно. Чтобы оппозиции на Триумфальной не устроили Тяньаньмынь. Чтобы десятки осерчавших десантников не вышли на большую дорогу с тротиловым эквивалентом в недрожащих руках.

Желая того или не желая, оба выносят приговор. Причем не только маловменяемой власти и вспыльчивым подрывникам, но самой эпохе. Безумной по определению, если оппозиция не может выйти на площадь, апеллируя к конституционной статье прямого действия. Если государство, такое решительное в иных случаях, способное закатать в лагеря и невиновного Ходорковского, и невиновного Сутягина, и невиновного Мохнаткина, не может справиться с одним крохотным диверсионным отрядом.

Хотя, если рассуждать опять-таки здраво, можно догадаться, почему эта власть так азартно метелит несогласных, но бессильна в борьбе с отставным диверсантом. Оппозиционеры в общем враги, а Квачков в общем свой. Оппозиционеры вызывают ненависть, а Квачков - страх. (Не у Чубайса, но он там, наверху, один такой.) Демократов, готовых выходить на площадь, мало, а людей со специфической выучкой, готовых буквально на все, тьмы и тьмы. Две войны, не считая афганской, оказали на них огромное воспитательное воздействие. Безоружных несогласных бить легко и приятно, а с этими лучше не связываться.

Собственно, тут насмешка судьбы, лотерея, случайность, что один полковник сидит в премьерском кресле, а другой с тоскливым бешенством ожидает очередного приговора. Россия Владимира Квачкова мало отличалась бы от России Владимира Путина. Разве что в сторону большей военизированности, но это отличия мелкие, интересные лишь для аналитиков, сравнивающих КГБ и ГРУ. Нюансы психологии, не более того. А в смысле жестокости и презрения к законам товарищи вполне взаимозаменяемы.

Что же касается дискуссий, предложенных обществу Венедиктовым и Чубайсом, то они завершены. Оппозиция не собирается отказываться от "Стратегии-31". Власть намерена посадить Квачкова, ибо последнее, что теряют чиновники в стране с давними террористическими традициями, это чувство самосохранения. Осталось только в 150-миллионной стране найти 7 присяжных, которые будут готовы признать виновными людей, обвиняемых в покушении на Анатолии Чубайса. Задача почти невыполнимая.