Валентина Шарипова, Нина Катерли

Неделю назад американский Сенат взял и отложил в долгий ящик слушания по законопроекту Бенджамина Кардина «S.1039 «Sergei Magnitsky Rule of Law Accountability Act of 2011», а по-русски - «Сергей Магнитский. Верховенство закона и ответственность». Судьба погибшего в застенке юриста здесь не главное, он просто дал свое имя – так у них в Америке принято ссылаться на конкретный случай. Суть законопроекта – санкции против чиновников, нарушающих принцип верховенства закона и тем самым права человека в России. И у них есть стол, есть сукно, а под ним жизненно важные документы.

И хоть законопроект поддерживают ряд видных сенаторов - есть еще там в Америке идеалисты! – он уже два года остается только проектом. Он предусматривает санкции, которые, по замыслу американских сенаторов, должны были приструнить российских чиновников. И чиновники перестанут возбуждать уголовные дела по надуманным обвинениям, не будут фальсифицировать доказательства и выносить неправомерные и жестокие приговоры.

Наивные! Российское чиновничество ничем не запугать. Они и при царе, и при Сталине брали взятки, воровали (иные и тогда умудрялись вагонами!) и сажали в тюрьму невиновных. Чего им пугаться какого-то дяди Сэма, когда сама власть в России есть вдохновитель и организатор всего этого беззакония. И надежно прикрывает обширные милицейские, прокурорские и судейские задницы.

И потому законопроект сенатора Кардина на первый взгляд кажется не более чем символическим жестом: не балуйте, господа, а то в страну не пустим. А на кой российским чиновникам Майами, когда есть Лазурный берег! Да и касается он, собственно, сотни-другой сверх меры зарвавшихся персонажей. Все так, но российская власть отчего-то нервничает, отчего-то напрягается, когда слышит сочетание «список Магнитского»?

Но вот почему принятию этого законопроекта сопротивляется администрация Барака Обамы – загадка. Ведь законопроект предлагает свой брат-демократ. Самое незамысловатое объяснение: эти прагматики поняли, что насадить демократию в России не удастся уже никогда, так зачем портить отношения.

А все эти права человека, невинно осужденные, подтасованные итоги выборов – так, сор в углу комнаты соседа. Зачем обращать внимание, если прикрыто веничком «суверенной демократии». И не лучше ли умиротворить злобного соседа, а то у него где-то там топор припрятан. Вот и поправка Джексона-Вэника как красная тряпка, да само название оной для русского уха, говорят, звучит несколько комично.

Но поправка была совсем не смешной – предусматривала ограничение торговли с Советским Союзом, не выпускавшего за границу своих граждан.

С тех пор и страна изменилась, и бывшие граждане Советского Союза кто мог разъехались по миру, кто мог и вовсе отделились, и «Джексон & Вэник», говорят некоторые, давно вышли из моды. Вот и «видные оппозиционные политики» из России ровно это утверждают. В унисон с администрацией Обамы. Только обменять отжившую свое поправку на законопроект «Верховенство закона и ответственность» эта администрация не хочет. А наши оппозиционеры не сильно настаивают.

Да бог с ними, с нашими-то политиками! Но что за резоны у Обамы и его советников? Резоны просты и пугливы: мол, Россия этим летом вступит во Всемирную торговую организацию, и если сенаторы не отменят пресловутую поправку, а еще, не дай бог, одобрят законопроект «Верховенство закона и ответственность», тогда Россия сможет грозить санкциями уже Соединенным Штатам. А оно нам надо?

Это, стало быть, рассуждения демократов. Но и у республиканцев в Сенате свои игры. И поправка Джексона-Вэника - этакий рычажок в борьбе за Белый Дом. Хотя кто-то, как Маккейн, поддерживает законопроект Кардина, кто-то увязывает его принятие с какими-то своими республиканскими условиями. Не обошлось, говорят, и без личных амбиций отдельных парламентариев и отдельных дипломатов, того же старательного г-на Макфола. А потому борьба вокруг поправки и законопроекта - «отменить-оставить», «принять-не принять» - на Капитолийском холме идет жесточайшая.

Но стоит ли такой борьбы законопроект «Сергей Магнитский. Верховенство закона и ответственность»? Еще как стоит. И пусть не самостоятельным документом, а дополнительным пунктом к поправке Джексона-Вэника. Эта поправка еще не отыграла свою историческую роль. Она, хоть и пережила многих американских президентов и нескольких советских руководителей, вполне дееспособна. И все эти годы напоминала о законах человеческого общежития, о моральных принципах, которых должна придерживаться власть в отношении своих граждан.

Санкции, предусмотренные поправкой, держали советских руководителей в тонусе, не давали слишком распоясываться. Но если честно, те твердолобые коммунисты еще помнили, что такое стыд, еще понимали, что такое мораль, пусть она и была у них «коммунистической». Отличительная же особенность нынешней российской власти – беспредельная бесстыжесть. А в режиме безнаказанности – это крайняя степень разложения. И в международных делах у путинской власти все отработано четко: кого купят, кого уговорят.

Нет, что вы, и мысли нет, что Обаму купили, как Шредера и Берлускони. Тогда что же, «уговорили»? И много пообещали? А то отчего американцы так суетятся вокруг Путина, отчего так боятся раздражить его строгим словом? Говорят, опасаются обвинений в срыве перезагрузки.

А с кем собрались перезагружаться? С нелегитимным президентом, с нелегитимной Государственной думой, с кем? С народом, говорите? Но интересы российского народа российская власть вынесла за скобки. Теперь получается, что и американская администрация вынесла этот народ за те же самые скобки. Так вот это и есть двойные стандарты! На словах администрация Обамы за соблюдение прав человека по всей земле, а на деле...

На деле власть в России и не собирается расследовать убийство Сергея Магнитского, выпускать из тюрем других облыжно обвиненных людей, наказывать виновных в пытках и подлогах. Власть еще с большей силой травит оппозиционеров, правозащитников и всех тех, кто смеет задавать неприятные вопросы.

Но, идя на поводу такой власти, подыгрывая Путину, администрация Соединенных Штатов Америки дискредитирует и сами принципы демократии, и само понятие прав человека. Более того, расписывается в собственном бессилии перед диктатурой.