К результатам выборов и митингу на Пушкинской площади.

Вообще-то оптимизм не мое качество. Но за последние два дня, пытаясь описать свои ощущения от происходящих событий и прорывающегося со всех сторон уныния, я вдруг почувствовал себя самым что ни на есть оптимистом.

Я не понимаю, откуда берется этот бред (простите за резкость), что «победа» Путина отражает волю народа. С каких пор в условиях нечестной политической системы формальные результаты голосования стали определяющими?

Куда-то пропала почти тотальная монополия в СМИ? Кандидаты были одинаково представлены? Бюджетников и работников предприятий, зависимых от государства прямо или косвенно, не шантажировали увольнением, лишением премий и т.п.? Чиновники, нарушая закон, не агитировали за Путина, увязывая социальные выплаты и т.п. с его победой?

Все политики имели возможность зарегистрироваться кандидатами, создавать партии? ЦИК и ТИКи перестали увертываться и бороться с наблюдателями, прикрывая фальсификаторов? В конце концов, может быть, хотя бы дворники перестали по указанию начальства срывать листовки оппозиционных кандидатов?

Выборы как комплексное политическое событие, а не только процесс опускания бюллетеней в урны и подсчета результатов прошли с нарушением буквы и духа Конституции. И законов тоже, но многие законы написаны так, что создают препятствия для реализации конституционных прав.

Подмена легитимности «числом голосов, так или иначе поданных за Путина», - это сегодня главная уловка официальной пропаганды. Не нужно на нее попадаться.

Выборы были нелегитимны, а Путин – нелегитимный президент. Но легитимность (в отличие от законности) в действительности зависит не от решений избиркомов и судов (даже самых честных). Она в головах людей.

И после 5 декабря число граждан, осознавших нелегитимность режима, выросло в разы. А 5 марта мы столкнулись вовсе не с победой Путина, а с тем, что продолжаем оставаться в меньшинстве и что примерно больше половины наших сограждан продолжает считать его режим легитимным. Не то чтобы поддерживают, но готовы мириться с его властью. Готовность принимать власть – это и есть признание легитимности.

Разве это новость? Весь наш так называемый «креативный класс», не вылезающий из Интернета – то есть потенциально имеющий всю полноту информации, а не только 4 федеральных канала, – сколько лет шел к Болотной, проспекту Сахарова, наблюдению на выборах? Четыре? Двенадцать? Пережив внутренний переворот, люди нередко склонны забывать, что когда-то жили и чувствовали иначе.

Это была плохая новость. Еще добавим изворотливость фальсификаторов, которые довольно изощренно придумывают новые методы игры в наперстки. Пожалуй, что и все.

А теперь давайте перечислим новости хорошие. Масштаб протестного движения за три месяца вырос в Москве с двух-трех тысяч человек до как минимум ста. Возникли новые структуры: коалиционные (оргкомитет митингов) и гражданские (Лига избирателей). Оргкомитет демонстрирует просто невероятную слаженность для того компота из разномастных политиков и общественных деятелей, которые его составили. Взаимодействие наблюдателей и нескольких координирующих инициатив («Гражданин наблюдатель», «Росвыборы» и т.п.) было просто феноменальным. Лига избирателей даже успела озаботиться пропагандой в регионах. И все это почти без ресурсов, по ходу придумывая организационные формы и процедуры.

Такая активность была бы невозможна, если бы параллельно с возмущением режимом не росли солидарность и доверие между людьми. Без двух этих качеств – солидарности и доверия – невозможно существование свободного общества. Общество утратило их в 1990-е, из-за их отсутствия отдавало Путину свои свободы, удовлетворяясь пресловутой стабильностью. Общество очевидно выздоравливает.

Если несколько тысяч оппозиционеров по стране вызывали вялое отбрехивание и механические полицейские меры, то несколько сот тысяч заставили этот крысятник забегать, задергаться и даже начать какие-то политические реформы. Нескольких миллионов, я думаю, будет достаточно для окончательного рывка. Однако эти миллионы соберутся только тогда, когда возникнут политические и гражданские структуры. Это потребует некоторого времени. В Польше в конце 1980-х профсоюз «Солидарность» насчитывал 10 миллионов человек. Мы научились доверию и взаимопомощи, теперь нужно научиться терпению и последовательности.

Последней хорошей новостью для меня был, как ни странно, вчерашний митинг на Пушкинской площади. Не по результатам, а, так сказать, процессуально.

Московский майдан был невозможен по многим причинам. Провести митинг и тихо разойтись было бы сродни признанию, что Путин все-таки победил. Повести несколько тысяч человек против ОМОНа в полной выкладке – безответственно. В результате те, кто хотел уйти, – ушли. Те, кто остался, понимали, что может воспоследовать. Власти применили силу - как всегда, избыточную и, как всегда, незаконно. Оппозиция показала, что мириться с рамками, которые устанавливает власть, не намерена.

Я бы очень хотел, чтобы обвинения в «сливе протеста» и соглашательстве ушли в небытие. Сергей Удальцов объявил, что остается на площади. Те, кто считал это важным, остались вместе с ним. Вчера это было несколько сотен человек. Не нужно волноваться. Когда будет понятно, что наступил час «Х», останутся сотни тысяч. Это будет разлито в воздухе, это будет читаться в глазах сотоварища по митингу. Все почувствуют это, как почувствовали, что нужно выйти на Болотную 10 декабря. Не нужно пытаться торопить историю. Нужно делать что должно. И все получится.