За неделю до выборов в СМИ появились сообщения о том, что еще месяц назад спецслужбами был предотвращен террористический акт в отношении Владимира Путина. Фактов на самом деле очень мало. Якобы трое террористов изготавливали взрывчатку на конспиративной квартире в Украине, а потом был взрыв, и один погиб, а двое задержаны. Затем в их ноутбуке было найдено видео с проездом кортежа Путина. А на допросе один из выживших сам рассказал, что готовил покушение на премьера России по заданию Доку Умарова.

На основе этой весьма скудной информации высказывать свои предположения и оценки, наверное, неразумно. Также не представляется возможным опровергнуть появившееся сообщение о пойманных террористах. Между тем юристы Межрегионального комитета против пыток (МКПП) в итоге своей работы по нескольким располагают фактами, ставящими под сомнение причастность ряда лиц к терроризму и пособничеству «боевикам».

Вот, например, дело Хусена Вангашева. 30 сентября 2011 года 23-летний Хусен вернулся домой после рабочего дня, проведенного за строительством дома. Побеседовав с матерью о предстоящей свадьбе, Хусен лег спать. Проснулся он от сильного удара. На него навалились несколько человек, надели наручники, а на голову куртку (чтобы он не видел лиц нападавших). Вангашев слышал, как его мать плакала и кричала. На улице его затолкали в машину и увезли в неизвестном направлении. Дом соседей Вангашева также не обошла беда: оттуда был похищен молодой человек по фамилии Патарханов.

Хусена привезли в какое-то здание, где бросили на пол и начали избивать. У Хусена требовали признания в том, что он якобы передавал продукты питания «боевикам». Хусен внезапно почувствовал, что к пальцам его ног привязывают проволоку. Затем молодой человек почувствовал сильный разряд электрического тока. Трое сидели на его спине, один держал за ноги, ещё один давал разряды. При этом Вангашева обливали водой.

Не выдержав истязаний, Хусен согласился подписать все, что ему предложат. Ему дали подписать бумаги, которые были написаны от руки. Так как Вангашев плохо понимает по-русски, прочитать написанное он не мог, но подписал.

Через некоторое время Хусена вывезли на проселочную дорогу, вывели из машины, подвели к кустарнику и, наставив на него автомат, потребовали, чтобы он показал пальцем на кустарник. Хусен испугался за свою жизнь и выполнил требование.

Через несколько дней Хусена вместе с Патархановым вновь повезли на окраину села Катар-Юрт. Там Хусен, снова испугавшись вооруженных людей, несмотря на то, что назначенный ему адвокат просил ничего не показывать, опять указал на те кусты, в которых якобы хранил продукты для «боевиков».

На следующий день Хусена доставили в районный суд для избрания ему меры пресечения в виде заключения под стражу. Хусен заявил судье, что преступление не совершал, а оговорил себя под пытками. Но, несмотря ни на что, он был оставлен под арестом. Однако заявление не осталось без реакции. После суда к нему в ИВС пришли двое полицейских, отвели в комнату для допросов и избили.

В октябре мать Вангашева несколько раз навещала сына в ИВС и СИЗО, куда его поместили. Хусен был сильно избит. Он жаловался на боли в спине, говорил, что у него отнимаются ноги, трудно дышать. В ноябре женщине позвонили сотрудники полиции и рассказали, что у Хусена отказали ноги и мочевой пузырь и они везут его в больницу Грозного. 1 декабря Хусену сделали операцию на мочевом пузыре.

В декабре 2011 года по результатам медицинского обследования Вангашева признали имеющим тяжелое заболевание, включенное в перечень заболеваний, препятствующих содержанию под стражей. В настоящее время у Хусена полностью отказали ноги. Ему назначен курс лечения.

Мать жертвы пыток жаловалась в Следственный комитет и МВД Чечни, однако никакой реакции на эти обращения не последовало.

Между тем Хусен Вангашев был успешно осужден за пособничество НВФ. По совету своего адвоката он согласился на упрощенный порядок принятия судебного решения «при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве». Суд состоялся прямо в реанимационной палате городской больницы, куда явились судья и прокурор. Сам Вангашев смысл происходящего не понимал, в процессе не участвовал. За него все необходимые слова подобрал адвокат.

Адвокат Вангашева пояснил нам, что это он «подсказал» Вангашеву выбрать особый порядок, чтобы молодой человек остался с «условным» сроком. При этом адвокат должен был знать, что физическое состояние Хусена, у которого парализованы ноги, и так не позволил бы суду назначить Вангашеву реальный срок лишения свободы.

Другое дело СМГ, о котором необходимо рассказать, – дело Зубайра Идрисова.

3 августа 2009 года в селе Автуры был подорван автомобиль начальника ОВД по Шалинскому району Магомеда Даудова (Справка. – Магомед Даудов, в прошлом один из подчиненных Шамиля Басаева и амир села Гелдаген, позже перешедший в стан «кадыровцев», на момент описанных событий начальник Шалинского РОВД, ныне – руководитель аппарата главы Чечни, Герой России, близкий друг Рамзана Кадырова).

2 сентября в селе Автуры были задержаны двое друзей Зубайра Идрисова – Зубайр Аслаханов и Идрис Межидов. Сам Идрисов, которого также пытались задержать, скрылся, так как до этого его неоднократно пытались похитить.

Ночью Идрисовым позвонил начальник РОВД Даудов и потребовал доставить к нему Зубайра. 3 сентября родители передали сына Магомеду Даудову в его служебном кабинете. Вечером этого же дня в телевизионной новостной программе показали сюжет, в котором глава Чечни Рамзан Кадыров разговаривал с задержанными молодыми людьми на территории батальона внутренних войск «Юг». В разговоре принимал участие отец Межидова. Про задержанных парней говорилось, что они хотели взорвать Даудова.

Вскоре Зубайра заключили под стражу. Мать Идрисова встречалась с сыном на свиданиях. Сын рассказал, что в ИВС его били, пытали током, требовали, чтобы он взял на себя вину, и Зубайр подписал показания.

Юристы СМГ изучили многочисленные сообщения СМИ, а также материалы уголовного дела по обвинению Зубайра и его товарищей. Выяснилось, что некоторые материалы дела противоречат собранной информации.

В уголовном деле имеется объяснение Идрисова, согласно которому он и его товарищи заложили фугас с целью покушения на начальника РОВД, а потом, опасаясь усиленных милицейских рейдов, решили уйти в горы и вступить в НВФ. Впоследствии, когда родители наняли Зубайру адвоката, он отказался от своих «признательных» показаний, противоречащих очевидным фактам.

Тем не менее 8 июня 2010 года Верховный суд Чечни признал Идрисова, Аслаханова и Межидова признаны виновными в совершении преступлений по предъявленным обвинениям и приговорил их к длительным срокам лишения свободы. 15 сентября Верховный суд РФ оставил приговор в силе.

Обстоятельства задержания и изъятия у Идрисова оружия были сфальсифицированы. Кроме того, можно утверждать, что сотрудниками правоохранительных органов к Идрисову применялось физическое насилие. Причастность молодых людей к подрыву автомобиля начальника Шалинского РОВД "подтверждается" исключительно признательными показаниями, которые были получены с помощью пыток и являются самооговором.

В настоящее время осужденные молодые люди отбывают длительные сроки заключения в колонии.

Мы вовсе не хотим сказать, что в России нет терроризма и террористов. Но государственные органы, призванные заниматься борьбой с терроризмом, в действительности очень часто подменяют эту деятельность борьбой за показатели – так проще, безопасней, теплей и доходней. Проблема еще и в том, что органы следствия, прокуратуры и суды все это пропускают и утверждают. Сколько человек ретивые борцы с терроризмом притащат за шиворот, столько следственный комитет и предъявит обвинений, прокуратура утвердит обвинительных заключений, а суд вынесет обвинительные приговоры по этим наспех состряпанным делам. И пока весь этот конвейер работает, наивно ожидать ликвидации террористической угрозы.

А если конвейер даст сбой, его есть кому отремонтировать. Так, например, в мае 2011 года в Верховном суде Чечни оправдали четырех человек. Глава республики устроил судьям разнос, заявив, что они судят «неправильно». Больше «неправильных» вердиктов чеченские суды не выносили.

И не надо думать, что так дела обстоят только в вышедшей в лидеры по «успешной борьбе с терроризмом» Чечне. В настоящее время нижегородский Центр Э фабрикует уголовное дело в отношении одного из сотрудников Комитета против пыток, объезжая местные колонии и вынуждая заключенных дать заведомо ложные показания против нашего сотрудника. Да и автору этого текста пришлось на собственной шкуре убедиться в том, что законопослушный гражданин может оказаться террористом.

Недавно в Нижнем Новгороде при выходе из поезда я был задержан сотрудниками транспортной полиции, которые изъяли у меня ноутбук и карты памяти. На этих носителях содержатся материалы уголовных дел, в которых я участвую в качестве представителя потерпевших. Свои действия сотрудники полиции объяснили тем, что у них зарегистрировано анонимное телефонное сообщение о том, что я террорист. (Подозреваю, что они сами себе этот звонок и сделали.) Как подозреваемому в терроризме, мне было отказано и в праве на телефонный звонок, и в вызове адвоката. Позднее транспортная прокуратура признала действия полицейских незаконными, однако ни ноутбука, ни карт памяти мне так и не вернули.