Перед 22 июня меня спросили, почему я не считаю нужным откликнуться на 70-летнюю годовщину начала Великой Отечественной войны. Тогда я ответил, что мейнстрим идущих сейчас дискуссий мне малоинтересен. Я охотно готов согласиться с постсталинистами, что Сталин и его маршалы не готовились нанести по Гитлеру превентивный удар и начать Великий Антифашистский освободительный поход Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а собирались всегда оставаться лояльными союзниками Великогерманского Рейха в его смертельной борьбе с англосаксами и их союзниками – французским и польским сопротивлением, греческими и сербскими партизанами. Мне также непонятно удивление перед фактом стремительного развала огромной и вооруженной до зубов Красной Армии в июне-июле 1941-го. Почему никто не удивляется, что в июне 1967-го за несколько дней развалились армии арабской коалиции (прежде всего - воинство Насера), значительно превосходившие численностью и вооружением Армию обороны Израиля?

Впрочем, пытаясь реконструировать планы Сталина, я все-таки склоняюсь к версии, что после 1937 года они обречены были быть превентивно-атакующими. И тут значительно интересней вопрос о том, почему Гитлер отказался от предложений своих генералов, уже втайне от него создававших огромное войско из перебежчиков и пленных, стремительно покончить со Сталиным в духе Гинденбурга и Людендорфа - с опорой на внутренних врагов: антирусских националистов и противников большевизма.

В мемуарах немецких генералов постоянно упоминается «расовый догматизм» нацисткой верхушки и лично Гитлера, не позволивший создать альянс со славянским антибольшевизмом. Но был ли этот догматизм бредом или у него были рациональные основания, перевесившие в сознание фюрера очевидный стратегический выигрыш? Ведь план «Барбаросса» считался бы шедевром военного планирования, если бы он был подкреплен политически – созданием прогерманского русского консервативно-националистического правительства и антисталинской армии из военнопленных.

Я полагаю, что Гитлер опасался, что, даже взяв Москву и Ленинград, он в перспективе «выиграет» войну таким же образом, как много лет спустя российская федеральная власть «выиграла» вторую чеченскую, 12-летие начала которой мы скором отметим. Здесь тема проигрыша Гитлера переплетается с темой проигрыша Москвы Кадырову. «Патриотическое» сознание утешает себя тем, что армия выиграла войну с «бандформированиями», но затем политики «слили» победу. На самом деле, армия влезла в многолетнюю беспросветную герилью, заляпала себя кровью с ног до головы, а потом политики и спецслужбы с трудом вытянули ситуацию на ничейный результат, постаравшись сделать так, чтобы можно было создать у электората представление о победе. Окончательно протрезвление началось только после убийства Буданова, когда чеченские правоохранители затребовали персональные данные воевавших в Чечне российских военнослужащих – формально для прекращения их уголовного преследования в связи с истечением 10-летнего срока давности за совершения тяжких и особо тяжких преступлений.

Чтобы показать эту ситуацию более выпукло, позволю себе снова обратиться к популярному жанру альтернативной истории. Мне уже приходилось описывать гипотетический обвальный разгром Германии в 1938-39 годах. Теперь предлагаю рассмотреть иную версию – столь же стремительной победы Рейха в 1941-м.

Представим себе, что Гитлер не стал внимать доводам «философов» вроде Розенберга и сделал именно так, как ему советовали «практики» - генералы (и его собственные, и плененный под Вязьмой Лукин, и Власов): после первых же триумфов на русском фронте оперся на противников Сталина, обещав им создание формально независимых прогерманских националистических режимов на месте СССР. И осенью 1941 года сотни тысяч советских пленных, вместо того чтобы быть распиханными по ротам и батальонам вермахта в качестве хиви (добровольных помощников), были сведены в единую Русскую народную освободительную армию. Сюжет хотиненковского «Попа» и апологетические публикации о Локотской «республике» иллюстрируют такое развитие событий.

И вот 9 ноября фюрер Великой Германии вместе с неким генералом - вождем нового русского антибольшевистского режима принимают в Москве парад победы, приуроченный к 18-й годовщине Первой Германской Национальной революции.

Затем проходит 10 лет. Весна 1952 года. И вдруг как гром среди ясного неба – на тихой берлинской улице застрелен герой русской кампании оберст, ну, допустим, Шульц. Говорили, что в сентябре победного 1941-го он позволил себе «увлечься» в Киеве. Произошла какая-то мутная, но жуткая история, было расследование, но потом его простили... Очень скоро крипо (уголовный розыск) начинает усиленно разрабатывать «московский след» в убийстве Шульца. А затем вдруг генерал-прокурор Русского Союза Национал-социалистических республик направляет в архив вермахта запрос на сведения о германских военнослужащих, участвовавших в «акции» в Бабьем Яру. Дескать, тогда погибло 30 тысяч подданных России, закон есть закон, и надо закрывать дело за сроком давности. Ведь у нас же национал-социалистическое правовое государство.

На фоне затянувшегося ядерного конфликта Рейха с Атлантическим альянсом и «непоняток» с Японией из-за Индии Берлину очень не хочется конфликтовать с руководством 2000-миллионного РСНСР...

И в этот момент пожилые фельдмаршалы, усыпанные бриллиантовыми крестами за победы на Восточном фронте, начинают понимать, что войну с Россией они как раз и не выиграли. И что когда этот параноик с чаплинскими усиками сопротивлялся их планам опоры на русский нацизм, он мог быть отчасти прав.

Вот эта квазиисторическая притча и поможет нам понять, почему Гитлер руками и ногами отбивался от "легкой" победы в России, ну, а Кремль в итоге проиграл войну в Чечне, решившись на "легкий" кадыровский вариант.