Известные и даже знаменитые сограждане призвали признать Ходорковского и Лебедева узниками совести. Они говорят: «Человек, осужденный исключительно за высказывание своих убеждений, является узником совести». Видимо, надеются, этим помочь освобождению. Дай-то бог! Но будет досадно, если движимый лучшими побуждениями призыв отвлечет от сути дела и угрозы, которую приговор несет России.

Термин «узник совести» вошел у нас в обиход, когда, сняв Хрущева, реальный социализм упорядочил жесткие нормы и запреты, сделав жизнь еще более невыносимой. А тех, кто открыто выражал убеждения, осуждающие режим, жестоко карал. И Буковский, и Ковалев, и Марченко были узниками совести.

Теперь нормы иные, многие запреты отпали, говорят, что в России уже не социализм, а капитализм, и можно быть капиталистом. Ходорковский и Лебедев не только против этого не возражали и враждебных режиму убеждений не выражали, но, напротив, поверили и стали капиталистами. Да не учли негласную оговорку – на каждый шаг спрашиваться у власти, и вели самостоятельный бизнес. Но негласное у нас важней написанного даже в Конституции. Вот их и преследуют за то, что приняли объявленные перемены за чистую монету, не захотели быть декорацией. А власти надобна она. И они – не узники совести, а узники беззакония и бессовестной власти.

Различие в том, что расправы с впрямь выступавшими против власти, как Марченко, Буковский или Ковалев, при всей их беззаконности, не давали повода не выступавшим бояться за себя. А дело Ходорковского и Лебедева дает. Они были лояльны власти, и хоть давали деньги оппозиции, но легальной, сидевшей в Думе. Дозволенную оппозицию еще не уравняли с запретным диссидентством. И, в отличие от диссидентов, знавших на что идут, они не ждали, что угодят в застенок, если не поспеют за любым внезапным, не оформленным как закон, почином власти. Значит, такое ныне грозит каждому в России, не говоря о зарубежных инвесторах. Став лучше в одном, положение в другом стало сильно хуже.

От этого не стоит отвлекаться. Даже чтобы провозгласить Ходорковского единственно достойным кандидатом в президенты и погадать, даст ли он согласие. Сперва бы усвоить, что приговор ему и Лебедеву висит в России над любым что-то делающим без прямых указаний властной вертикали. Впрочем, и от них она при нужде легко отречется.