11 марта в Заднепровском районном суде Смоленска прошло очередное заседание суда по делу активистки "Другой России" Таисии Осиповой. Были допрошены трое свидетелей, которых до этого оперативники фактически прятали от суда. Основной из них - Светлана Семенистова, комиссар Смоленского отделения движения "Наши", которая дала на следствии показания, что она якобы участвовала во всех трех контрольных закупках наркотиков у Таисии и была понятой на обыске в доме у Таисии вместе с активисткой МГЕР Марией Шерстневой.

Семенистова в суде не смогла подтвердить свои показания на следствии. Так, она вынуждена была признать, что не видела Таисию при "закупках". Более того, она не смогла даже сказать, когда были эти "закупки". Не вспомнила даже, было ли это утром, днем или вечером. Но самое интересное выяснилось, когда она расписалась в суде под предупреждением об ответственности за дачу ложных показаний. Ее подпись оказалась не соответствующей ее подписям на следствии: на бирках пакетов, изъятых на обыске вещдоков, и протоколов ее допросов. Она не смогла объяснить это несоответствие.

Также она признала, что принять участие во всем этом ее уговорил старший оперуполномоченный ЦПЭ Савченков Дмитрий, который курирует ее по политической линии. Он же и рассказал ей, что Таисия Осипова - активистка "Другой России". По словам Семенистовой, "Другая Россия" сознательно мешает "развитию России". Это единственно, что она смогла внятно сообщить. Ответы на все остальные вопросы вызвали смех у участников процесса, за что от судьи получили замечания подсудимая Осипова и прокурорша-гособвинитель.

Прокурор получила замечание не только за смех как реакцию на ответы нашистки, но и за то, что, не удержавшись, высказалась вслух о ее умственных способностях. Это произошло после того, как Семенистова долго не могла ответить на один из вопросов защиты: кто пришел после обыска и забрал из дома пятилетнюю Катрину? В конце концов, оглядев всех присутствующих в зале суда, Семенистова показала пальцем на гособвинителя и сказала, что это была она. Оправившись от смеха, прокурорша сказала про Семенистову все, что она о ней думает, после чего и получила от судьи взыскание.

Помимо Семенистовой были допрошены двое студентов-понятых, которых также пригласил на обыск все тот же Савченков: Антон Несмачный и Виктор Васькин. Семенистова на суде твердо заявила, что никогда в жизни не видела этих ребят, несмотря на то что их подписи стоят под протоколом обыска рядом с подписями Семенистовой и Шерстневой. Даже подсказка прокурора, которая пыталась ее убедить в обратном, не поколебала мнения допрашиваемой. По поводу изъятых наркотиков все понятые дали взаимоисключающие показания. Васькин и Несмачный сказали, что наркотики нашел оперативник Смолин, а Семенистова сказала, что их нашел оперативник Савченков. Также они назвали совершенно разные места, где по их мнению, были найдены наркотики. Выяснилось и то, что на бирках изъятых вещдоков, в том числе и наркотиков, нет подписей понятых Васькина и Несмачного.

Следующее судебное заседание прошло 15 марта. На нем выступили свидетели, приглашенные защитой.

Основной свидетель защиты Антон Мандриков показал, что он был в доме у Таисии в момент обыска, и рассказал, как все происходило на самом деле.

До появления этого свидетеля в зале суда вокруг него развернулась целая детективная история.

Все ранее допрошенные в суде оперативники, участвовавшие в обыске, и «понятые по вызову» вообще отрицали наличие в доме во время обыска кого-то кроме Таисии и пятилетней Катрины. Дошло до откровенного маразма: например, свидетель Семенистова, видимо, строго следуя указанию не признавать, что видела в доме еще кого-то, в суде отрицала наличие на обыске даже двух молодых парней-понятых, с которыми вместе она подписывала протокол обыска. Следователь Иванова заявила суду, что «не помнит», был или нет на обыске задержан кто-то еще кроме Таисии. На прямые вопросы о присутствии в доме Мандрикова и о его последующем препровождении в Заднепровский РОВД Смоленска одновременно с Таисией все свидетели обвинения дружно давали отрицательный ответ.

На этом же судебном заседании (15 марта) был допрошен милиционер, дежуривший 23 ноября 2010 года, то есть в день обыска, в Заднепровском РОВД. Он подтвердил факт доставления Мандрикова в отдел. В ходе заседания также были оглашены запрошенные судом данные о лицах, доставленных в РОВД в этот день. Согласно записям в журнале доставленных и задержанных, в этот день с обыска туда действительно привезли Антона Мандрикова. Доставил его в РОВД и «сдал» дежурному, согласно официальной бумаге, старший оперуполномоченный ОРЧ № 2 УВД по Смоленской области Николай Владимирович Смолин. Он же, согласно записям, и забрал его через три часа из РОВД. Следует пояснить, что Смолин – это оперативник, непосредственно участвовавший от начала до конца в осуществлении всей провокации против Таисии Осиповой. Он действовал в паре с опером ЦПЭ Савченковым, организатором этой «спецоперации». Смолин, согласно показаниям свидетелей обвинения, и «обнаружил» тот самый героин в комоде с детскими вещами в доме у Таисии.

Выступление самого Мандрикова полностью разрушило всю конструкцию обвинения. Он рассказал, как проходил обыск, что ему предшествовало и что было позже. Стало ясным, почему свидетелям обвинения было дано указание упорно отрицать его присутствие в доме. Судя по всему, в планы оперов ЦПЭ не входило наличие в доме постороннего, который мог бы разойтись в показаниях с другими свидетелями.

Мандриков показал, что примерно за полчаса до налета на дом «антиэкстремистской» бригады Таисия открывала верхний ящик комода (в котором потом и «нашли» героин) и брала оттуда детские вещи, чтобы одеть Катрину, с которой они собирались ехать в гости к свекрови, предварительно с ней созвонившись (это, кстати, подтверждается распечаткой телефонных переговоров Таисии). Естественно никакого героина и меченых купюр в ящике комода тогда не было. После этого и до самого обыска в дом никто не приходил. Последний, кто был в доме, согласно его показаниям, - это знакомая Таисии Марина Ковренкова - та самая, что ранее предупреждала Таисию о готовящейся против нее провокации (в последний раз предупредившая ее накануне обыска). Она заходила к Таисии домой за косметикой за 2 или 3 часа до «маски-шоу».

Про сам обыск Мандриков Антон показал следующее. Примерно в 15 часов в дверь дома начал ломиться спецназ, Таисия сама открыла им дверь и когда в дом вместе с «маски-шоу» ворвались опера, она сказала одному из них, Дмитрию Савченкову: «Что за представление вы тут устраиваете? В доме маленький ребенок!». На что Савченков, согласно показаниям свидетеля, ей ответил: «Прямо сейчас звони мужу, чтобы он выезжал в Смоленск, и этот спектакль прекратится». Получив отказ, Савченков отдал приказ об обыске в доме. Таисию заковали в наручники, предварительно силой вырвав у нее из рук сотовый телефон, когда она попыталась позвонить адвокату, и увели ее в комнату. Самого Антона спецназовцы ударами ног повалили на пол в прихожей. Пятилетнюю Катрину одну заперли в ванной комнате, перед этим у нее на ее глазах применив электрошок к ее собаке – бульдожке Дане. Согласно показаниям Мандрикова, он успел заметить, что оперативные сотрудники в это время успели посетить все помещения первого этажа дома – комнату, кухню и ванную. Только после всех этих процедур в дом запустили понятых: двух парней и двух девушек. Мандриков показал, что все время, пока шел обыск, он находился в прихожей, в основном лежа на полу. Проходившие из одного помещения в другое оперативники и понятые не могли его не заметить, так как чуть не наступали на него, лежащего на полу в прихожей площадью шесть квадратных метров.

Надо отметить, что показания Мандрикова на суде, в отличие от показаний свидетелей обвинения, изобиловали мелкими деталями, которые мог знать только человек, присутствовавший на обыске от начала до конца. По просьбе прокурора, которая пыталась уличить его во лжи, он даже нарисовал план дома, указав на нем, где он и другие располагались во время обыска.

После завершения обыска, по словам Мандрикова, уже на улице возле дома к нему подошел старший оперуполномоченный ЦПЭ Савченков и начал угрожать ему, требуя, чтобы он молчал о происшедшем, уехал из Смоленска и не появлялся свидетелем в суде. В противном случае, сказал Савченков, на него самого тоже оформят закупки наркотиков, так что «сядет он надолго».

После пребывания в Заднепровском РОВД оперативник Смолин отвез Мандрикова в здание ЦПЭ, расположенное на улице Реввоенсовета, где провел с ним «профилактическую беседу». Смолин рассказал ему, что Осипова и ее муж Сергей Фомченков состоят в партии «Другая Россия» и что скоро всю эту партию они разгромят. Также он сказал, что если бы Таисия дала ложные показания на мужа и сумела уговорить его сейчас приехать в Смоленск, то они бы ее отпустили на свободу, так как им нужен он, а не она. Напоследок он тоже пригрозил Антону, что если тот не уедет из Смоленска и появится на суде, то они, и ему подкинут наркотики. Все это свидетель Мандриков Антон изложил суду.

Выслушав свидетелей защиты и ознакомившись с документами из РОВД, которые подтвердили, что оперативные сотрудники давали суду ложные показания, судья Е.Н. Дворянчиков постановил вызвать на следующее судебное заседание оперативников Савченкова и Смолина. А адвокат ходатайствовала перед судом о возбуждении уголовного дела против старшего оперуполномоченного Смолина за дачу ложных показаний.

Очевидно, что результаты судебного заседания 15 марта довершили разгром обвинения, происшедший еще ранее – на судебном заседании 11 марта.

Очередное судебное заседание состоится 25 марта в 09:30. На нем, после завершения допроса свидетелей, планируются прения сторон. А 28 марта уже возможно оглашение приговора.