Россия приостанавливает свое участие в операции НАТО в Средиземном море «Активные усилия» (Active Endeavour). Это заявление неназванного представителя ВМФ России в день профессионального праздника российских военных моряков отнюдь не гром с ясного неба. Еще в декабре прошлого года Москва заявила, что не планирует в 2010 году участия в этой контртеррористической программе. Но и до того, фактически с 2006 года, когда Россия официально к ней подключилась, никакой особой активностью в рамках «Активных усилий» российские корабли не отличились.

Напомним, что операция «АУ» началась после сентября 2001 года в рамках международной антитеррористической операции. Главная цель операции – предотвращение контрабанды материалов, которые могут использоваться террористами (оружия, взрывчатки и пр.) В числе задач и обеспечение безопасного транзита энергоресурсов.

Мандат «АУ» таков, что подозрительному судну лишь предлагается остановиться и подвергнуться осмотру. Судно же вполне может проигнорировать это предложение и следовать своим курсом – никакие силовые меры в его отношении кораблям НАТО не разрешены. Все, что остается натовцам, – это передать информацию о подозрительном судне в порт его назначения. Понятно, что эффективность такого патрулирования весьма невысока. Но оно имеет очевидное психологическое и политическое значение, дает возможность консолидированного присутствия сил НАТО в Средиземноморском регионе, контроля над Персидским заливом. И конечно, плюс «АУ» в том, что его участники имеют возможность отрабатывать слаженность коллективных действий.

Присоединение России к «АУ» - один из редких практических шагов в рамках программы «Россия-НАТО». Более тесного взаимодействия между ВМС стран-участников блока и российским ВМФ не было и нет. Остальные совместные учения ограничиваются большей частью пребыванием в одном квадрате, обменом координатами маневрирования, работой на карте и отработкой спасательных операций. Между тем «Активные усилия» открывали перед ВМФ России возможность более серьезной интеграции в военно-морскую систему НАТО. Не получилоcь.

Говорят, все разладилось после российско-грузинского конфликта. Но и до августа 2008 года российский ВМФ больше обозначал свое присутствие в рамках «АУ» - делал визиты в турецкие порты, играл в футбол и волейбол, сдвигал бокалы в кают-компаниях за дружбу. Активности русских якобы мешала недоверчивость натовцев – они не спешили с установкой спецаппаратуры на борту наших кораблей, с передачей секретных кодов связи и карт с обозначением всей картины операции.

Однако причины пассивности россиян в «Активных усилиях» крылись в другом. Следить за порядком нам предлагалось в регионе, где ярко обозначены интересы стран, с которыми Россия, в отличие от большинства государств НАТО, поддерживала и поддерживает приятельские отношения, - это Сирия, Ливан, Ливия, Иран и пр. Исходные цели «АУ» не совпадали с той ролью и амбициями, которые Россия отвела себе в этом регионе. Да и охранять караваны конкурентов по нефтяному бизнесу тоже как-то не с руки.

Отсутствие политической воли к участию в «АУ» сопровождалось к тому же прозаической неготовностью российских кораблей к режиму, заданному ВМС НАТО. Корабли Черноморского флота, даже самые лучшие из них, до технического уровня «АУ», мягко говоря, не дотягивали.

Официально главкомат ВМФ объясняет потерю интереса к «АУ» экономическими причинами. Мол, хватит с нас и миссии в Аденском заливе. Что безусловно правда – антипиратское дежурство пожирает до четверти энергоресурса, отведенного всем кораблям ВМФ. Но главная причина в другом – в несовпадении основных контуров внешней политики с политикой США и других стран НАТО. Можно сколько угодно проводить совместные маневры по спасению терпящих бедствие, но без сближения политических координат военные контакты так и останутся на уровне бутафории.

Это касается не только операции «Активные усилия». Портфель совместных планов учений НАТО и России, не говоря уже о чем-то более прикладном, худеет год от года. Риторику военного сотрудничества практически уже нечем поддержать.