Все развивается как и предполагалось. Все было спланировано. Я был у следователя с несколькими пострадавшими во время сноса 7 марта. В частности, Александр Можаев со мной был и еще одна девушка, которая была во время сноса на втором этаже и видела, как у журналистов отбирают телекамеру, как скидывают людей со второго этажа, ну и, собственно, как бьют Можаева. Сейчас ведутся следственные действия, и мы все очень надеемся на возбуждение уголовного дела, потому что все это – поджог, снос – было, мягко скажем, вне закона.

Мы добыли документы, показывающие, кто отдал приказ, зачем и почему. Собственно, распоряжение исходило от Буланова – уже бывшего префекта Южного административного округа Москвы. Буланова две недели назад Лужков снял за предполагаемую растрату бюджетных средств. Я уверен, что сняли его не из-за нас, и это, конечно, обидно, потому что необходимо добиваться наказания для этого человека более сурового, чем просто снятие с должности.

Вообще по документам – в распоряжении Буланова и в милицейских ответах на депутатские запросы – снос дома назван «уборкой несанкционированной свалки и строительного мусора». То есть наш дом, наше имущество и люди, которых силой выносили и выкидывали из дома со второго этажа, – это строительный мусор и несанкционированная свалка.

Слово «снос» они не произносят, не пишут нигде, потому что на снос нужна куча разрешающих документов и экспертиза о том, что дом не подлежит восстановлению. Такой экспертизы сделано, конечно, не было, и они делают вид, что все это был мусор, в том числе бытовки и баня.

О количестве нарушений, которые были допущены, говорилось уже очень много – в общей сложности было нарушено 9 статей Уголовного кодекса. В частности, о причинении вреда здоровью, уничтожении частного имущества и так далее. Следователь из прокуратуры сказал, что это банальный рейдерский захват.

Для чего был снесен дом? Для того чтобы закончить судебное дело. Дом снесли как раз между двумя заседаниями – 15 февраля суд был перенесен из-за неявки представителей префектуры и назначен на 15 марта. А между двумя этими датами – 7 марта – произошел снос.

Пришел совершенно циничный ответ от милицейского начальника по ЮАО Подольного на депутатский запрос. Подольный ответил, что все происходившее 7 марта 2010 года было в рамках закона и что 47 сотрудников правоохранительных органов обеспечивали правопорядок.

Стоит заметить, что депутатский запрос состоял из девяти очень острых вопросов. На них не было отвечено. Например, был вопрос: «Почему к девушкам, которые находились после сноса в больнице, приходил следователь Лазарь из ОВД ГМЗ «Царицыно», требовал написать бумагу о том, что они не имеют претензий к милиции, и всячески им угрожал?» Ответ был: «Он исполнял свой служебный долг. Это его обязанность – прийти и взять показания». О чем тут говорить?

Это у них тактика такая, видимо, – просто не отвечать на вопросы. Формально они ответили - не по существу, правда, но ответ-то есть.

На прошлое судебное заседание они принесли справку из БТИ о том, что дома не существует, что он снесен по состоянию на 28 апреля 2010 года. О том, кто его снес и по какому праву, вообще ни слова. Мы сейчас попросили написать депутатский запрос, на каком основании была выдана эта бумага.

Мне на последнем заседании удалось убедить суд, что отсутствие дома не доказано – я предоставил квитанции оплаты за коммунальные услуги на дом и представил справку от 29 апреля 2010 из Федеральной регистрационной службы о том, что дом существует.

Почему мы ходим на этот суд? Почему мы не соглашаемся, что дома нет? Мы хотим как можно больше документов из них выудить. Вот один документ мы уже получили – из БТИ, что дом снесен. Опять же, распоряжение префекта № 102 нам удалось получить только благодаря суду.

У нас странно устроена судебная система. По идее она должна быть на стороне гражданина и только потом на стороне государства. У нас же все наоборот. Сейчас в суде я один, а против меня – три государственные структуры: Департамент имущества города Москвы, префектура ЮАО и Государственный музей-заповедник «Царицыно». И 22 июня они все придут.

Все это сильно подавляет волю к борьбе, но мы стараемся не сдаваться. Вокруг нас по-прежнему много хороших людей, которые нам помогают держаться. И у нас осталась последняя возможность добиться справедливости – Страсбург, Европейский суд. Мы получим максимально возможное количество документов, есть видео, свидетели сноса – и будем обращаться в Европейский суд после суда второй инстанции.

22 июня скорее всего дело будет закрыто. Очень важно привлечь на суд как можно больше людей, как можно больше свидетелей этого беспредела. Если у вас есть возможность прийти – мы будем очень благодарны вам. 22 июня, 15 часов, Нагатинский районный суд. Контактный телефон: 8-926-586-3756.