Государственная дума утвердила постановление об ожидаемой еще с лета очередной "чеченской" амнистии, согласно которой освобождаются от наказания лица, совершившие преступления в период контртеррористической операции в Южном федеральном округе. Амнистия будет действовать шесть месяцев с момента опубликования документа, и под ее действие подпадают как участники незаконных вооруженных формирований, так и российские военнослужащие, совершившие преступления, не относящиеся к тяжким или особо тяжким.

Военнослужащие, виновные в хищениях или продаже оружия, амнистии не подлежат. Получается, не подпадают под нее и боевики, причастные к терроризму и захвату заложников, а также участвовавшие в боях с федеральными военнослужащими, сотрудниками милиции и ФСБ - по законодательству такие деяния как раз занесены в разряд тяжких и особо тяжких.

По этому поводу член правления "Мемориала" и эксперт по локальным конфликтам на юге России Александр Черкасов ехидно заметил, что "по букве этого постановления амнистировать можно будет только отряд скаутов, которые в горно-лесистой части Чечни собирали гербарий". Хотя Павел Крашенинников, глава думского комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, почему-то уверен, что до 90 процентов личного состава партизанских формирований тяжких преступлений лично не совершали - то есть в боях и походах не участвовали, а только лишь, образно говоря, "подносили патроны".

Представление довольно наивное: в чеченских отрядах нет тех, кто работал только лишь "пособником" или "подносчиком патронов", стрелял там каждый. А вот как именно, вопрос иной. Впрочем, и без того сомнительно, что амнистия стимулирует приток "людей с гор". И дело даже не в том, что в отрядах остались лишь те, кому терять уже практически нечего: как творцы амнистии представляют возможность сдачи людей - "пособники" будут отпрашиваться у командиров?!

Конечно же, уход из отрядов просто невозможен - легализоваться смогут лишь те, кто уже и так отошел от боевой деятельности, тем или иным способом легализовавшись в населенных пунктах. Провисает и сам механизм реализации амнистии как таковой: кто и как будет определять, совершил боевик тяжкое преступление или нет? Да на все сто процентов это будет зависеть исключительно от личного отношения чиновника к претенденту на амнистию.

Вообще вся практика всех состоявшихся чеченских амнистий - пока лишь история несбыточных иллюзий и банального шарлатанства. Самую первую такую амнистию Госдума объявила как бы авансом - 13 декабря 1994 года, на третий день начала операции "по восстановлению конституционного порядка". Тогда всем участникам незаконных вооруженных формирований (НВФ) было предложено сложить оружие в обмен на освобождение от уголовного преследования до 15 декабря 1994 года - сроки явно нереальные, тем более что федеральные силы тогда только еще втягивались на территорию Чечни. Затем "амнистию" продлили еще на 48 часов. Разумеется, все это было несерьезно, и никто из боевиков и ополченцев оружие сдавать не пошел. Хотя формально и считается, что тогда под амнистию попало около 500 человек. Однако практически все это были люди из так называемой "антидудаевской оппозиции", которых, амнистировав за незаконное хранение оружия, едва ли не тут же оформили на службу в качестве… милиционеров.

Во время боев весны-лета 1995-го и последующего формального "перемирия" об амнистии никто даже не заикался. Лишь 1 декабря 1995-го президент Ельцин подписал указ о "правовых гарантиях" сдавшимся участникам НВФ. Тогда даже создали соответствующую комиссию по рассмотрению заявлений участников НВФ, "не совершивших тяжких преступлений". О полнейшей несерьезности этой акции сами за себя говорят цифры: свои заявления за год работы комиссии принесли не более… ста бывших боевиков.

В особый разряд можно отнести амнистию, объявленную Госдумой 9 февраля 1996 года: тогда было принято постановление, амнистировавшее боевиков Салмана Радуева, совершивших нападение на Кизляр. Этот был вынужденный документ - обязательная часть условий освобождения двенадцати новосибирских милиционеров, захваченных отрядом Радуевым во время событий в Первомайском. 19 февраля 1996-го этих новосибирских омоновцев обменяют на одиннадцать пленных радуевцев, как раз и амнистированных согласно этому постановлению. Больше ни на кого та амнистия формально не распространялась.

Самую большую известность получила амнистия, проведенная уже после завершения первой чеченской кампании. 12 марта 1997-го Госдума приняла постановление, амнистирующее всех, кто участвовал в вооруженных столкновениях с 9 декабря 1994 года по 31 декабря 1996 года. В том числе амнистии подлежали и российские военнослужащие, самовольно оставившие свои части или осужденные за отказ от прохождения воинской службы в Чечне. И хотя формально действие амнистии не распространялось на лиц, "совершивших тяжкие преступления", фактически под нее попадали все боевики - кроме совсем уж одиозных фигур вроде Басаева и Радуева.

Считается, что формально под нее попало не менее пяти тысяч человек. Совершенно очевидно, что все они никак не могли быть боевиками: такое количество пленных попасть в руки федеральных сил в бою просто не могло. Хотя бы потому, что пленных российские военные и подразделения МВД, как правило, не брали, а взятые во время зачисток в селах чаще всего к боевикам отношения не имели. Фактически та амнистия была просто механизмом обмена попавших в плен российских военнослужащих не столько на боевиков, сколько вообще на тех чеченцев, что попал за решетку. Многие эксперты даже склонны считать, что именно эта амнистия и раскрутила маховик масштабной торговли людьми. Так или иначе, но формально амнистия 1997-го тему участия в первой войне "закрыла" полностью.

Следующие амнистии пошли уже во время нынешней кампании. Первая из них датирована 13 декабря 1999-го: согласно думскому постановлению от уголовной ответственности освобождались те участники НВФ, кто воевал с 1 августа по 16 декабря 1999 года, затем прекратил сопротивление и добровольно сдал оружие в срок до 1 февраля 2000-го. Впоследствии амнистию продлили до 15 мая 2000-го. Согласно официальным данным Генштаба, с декабря 1999 по май 2000-го оружие сложили около 2,5 тысячи боевиков. Только вот под амнистию из них попали, по одним данным, только 750 человек, по другим - не более 500. Остальные сели по полной программе.

Больше массовых сдач под думские амнистии не было никогда. Следующее такое постановление Госдума приняла 6 июня 2003 года - "в связи с принятием Конституции ЧР" (а на самом деле в рамках намеченных на 5 октября того же года "выборов Кадырова"): до 1 сентября боевикам вновь было предложено сложить оружие в обмен на прощение. Причем под действие этого постановления об амнистии подпадали лица, "совершившие общественно опасные деяния" в период аж еще с 12 декабря 1993 года! Однако предложением воспользовался, если верить официальным данным, всего лишь 171 боевик - из тех полутора тысяч, что, по версии штаба Объединенной группировки войск, воевали против федеральных сил. Причем лишь 64 человека при этом сдали оружие. О том, сколько из сдавшихся тогда были официально освобождены от уголовного преследования, история умалчивает. Известно, что попутно были амнистированы 226 федеральных военнослужащих и сотрудников милиции, совершивших нетяжкие уголовные деяния.

Все прочие амнистии, проходившие с тех пор, никакого формально-юридического статуса не имели. Проще говоря, и так называемые "кадыровские амнистии" 2003 - 2006 гг., и "патрушевская" амнистия этого лета юридически законными считаться не могут: те, кто сложил оружие и сдался, поверив гарантиям как покойного Ахмада Кадырова, так и его сына, а равно директора ФСБ, могут в любой момент на законном основании быть привлечены к уголовной ответственности. Поскольку сдались они исключительно под гарантии личные, а не под юридические.

Тем не менее именно не чистая юридически, "серая" кадыровская амнистия оказалась и самой успешной. Причем вне зависимости от реальной тяжести совершенных преступлений. Те, кто, подобно небезызвестному "Трактористу" Темирбулатову, резал головы пленным российским солдатам или, подобно Арби Бараеву, крал людей и торговал ими, - все они тоже успешно были прощены и, более того, приняты в ряды уже "законных формирований" клана Кадыровых, в органы МВД. Считается, что таким способом в обход действующих законодательных норм было легализовано не менее семи тысяч боевиков. По сути дела эти люди также не связаны никакими юридическими обязательствами и, делая успешную карьеру в силовых структурах кадыровской Чечни, столь же легко могут перейти на противную сторону - если обстоятельства изменятся.

Примерно тот же статус и у тех, что летом этого года был легализован в рамках так называемой "патрушевской" амнистии. По одним данным, на призыв Патрушева откликнулось 178 человек, по другим - 288. Чем объясняется такое расхождение цифр, официальные органы внятно объяснить не могут.

Примечательно, что оружие при этом сдали буквально единицы. Объяснений этому не так уж и много: либо оружие запрятано боевиками "на всякий случай" и "на черный день", либо это легализовались те, кто уже давно никакого отношения к боевикам не имеет, либо вообще в "сдавшиеся" зачисляли по разнарядке и принудительно - план есть план.

31 августа и.о начальника УФСБ по Чеченской Республике Сергей Богомолов даже вынужден был признать, что правоохранительные органы в Чечне и за ее пределами прибегают к методам принуждения для повышения количественных показателей сдачи боевиков. "На местах имеются отдельные перегибы, в том числе и по силовому привлечению к явке для повышения показателей в цифрах. Есть проблемы и с изъятием оружия. Не исключаются и факты подтасовок на местах". Откровеннее и не скажешь! Посему чекистский начальник призвал "пресекать неправильные действия должностных лиц разного уровня органов власти, управления, правоохранительных органов, пытающихся использовать процесс добровольной явки боевиков с повинной в своих корыстных целях". В чей адрес этот укол, очевидно: кроме Рамзана Кадырова больше просто некому использовать этот процесс "в своих корыстных целях".

Нынешней, уже официальной амнистией, по разным оценкам (все они официальны) смогут воспользоваться от полутора до трех тысяч человек. Цифры эти вызывают некоторое недоумение: совсем недавно вице-премьер правительства Чечни Адам Делимханов заявил, что "в горах осталось около 60 боевиков, продолжающих сопротивление. Там же находятся и 20-30 иностранных наемников из ряда арабских стран". Отсюда и вопрос: если вычесть эту сотню (по определению не подпадающую под амнистию), откуда же возьмутся эти три тысячи потенциальных "амнистантов"? И сколько же человек на самом деле до сих пор ведет свою войну против федеральных сил: шесть-семь десятков или все же сотни и даже тысячи?