Галина Кожевникова - заместитель директора Центра "СОВА"

Весной все вдруг как-то неожиданно озаботились борьбой с ксенофобией. Вернее сказать, озаботились-то несколько раньше, где-то в начале года, после резни, устроенной Александром Копцевым в одной из московских синагог, но вот в марте-апреле эта тема вдруг вышла на первые полосы газет и стала топ-новостью итоговых телепрограмм практически всех российских телеканалов.

К сожалению, толку от этой озабоченности немного: ни убивать, ни калечить за "нерусский вид" на улицах российских городов не перестали. Зато побочных явлений хоть отбавляй.

Например, политики получили прекрасную возможность пропиариться. Теперь все знают, что сенатор Нарусова читает журнал "Караван историй", который публикует фото певицы Аллегровой в эсэсовской форме. Все довольны: сенатор с фашизмом поборолась, журнал получил бесплатную рекламу, депутаты получили возможность в очередной раз поговорить об ужесточении закона о СМИ, а заодно - о, вожделенная мечта российских депутатов! - о регулировании Интернета.

Или другой пример. Скинхеды наконец добились всеобщего внимания. По телевизору показывают любительскую видеосъемку расистских избиений - то, что раньше выкладывалось на малопосещаемых сайтах, да еще порой только для зарегистрированных пользователей. И благо сопровождалось бы все это кадрами с процессов над сопливыми бритоголовыми юнцами, которые получают за это свое "геройство" по 10-12 лет тюрьмы. Но нет: они ходят на ток-шоу, становятся героями репортажей, фоном для отвратительных выступлений Жириновского, который, видимо, всерьез забеспокоился, что утратит репутацию "придворного ксенофоба". И опять все довольны - борьба же!

А между тем нападения становятся все более наглыми и жестокими, праворадикальные организации - все более грамотными и организованными. Они перенимают респектабельную риторику. Они перехватывают у левых инициативу социального протеста и превращают демонстрации против реформы ЖКХ в националистические марши. В отличие от государственных "борцов с фашизмом", они прекрасно знают, кто их враг, для защиты от которого они формируют "освободительную армию". Они уже готовы взять на себя функции милиции, той самой, которая в лице постового одобряет избиение Заура Тутова, а в лице генерала рассуждает в связи с убийством Лампсара Самбы о том, что "за общежитие эти черные не платят, а ходят по ночным клубам, где вход 1500 рублей". Они говорят, что борются не с цыганами, таджиками или рэперами, а с "нелегалами" и наркоторговцами. А главное, они абсолютно патриотичны! Они же, видите ли, за Великую Россию! Правда, ради этой цели нужно убить некоторое количество "нерусских" - детей, женщин, мужчин. А потом силовики будут разводить руками и говорить, что вот такого от этих ребят они не ожидали: ведь они "объединились на хорошей основе – для занятий спортом и борьбы с наркотиками".

Беда в том, что почти никто из тех, кто должен и может хоть как-то противостоять праворадикалам на своем месте, не имеет четкого представления о том, с чем имеет дело. Депутаты, предлагающие ужесточить закон, не в курсе, что их "предложения" давно уже есть в Уголовном кодексе, просто они не работают. А понять, что от ужесточения неработающей уголовной статьи ситуация не изменится, они, видимо, уже не в состоянии.

Милиция, рассуждающая о том, что "против иностранцев совершено гораздо меньше преступлений, нежели они совершают сами", не понимает, наверное, что дело не в том, кого именно убили, а в том, почему убили. И не хочет признавать, что имеет дело с преступлениями расистов, потому что расизм - это уже "организованная преступность", требующая больше внимания и контроля. Это вообще другой уровень работы.

Прокуроры, выбирающие, что же вменять - 282-ю статью УК (возбуждение национально-расовой вражды), которую все знают, но по которой дают не так уж много, или "хулиганку", которую и доказать легче, и срок по ней больше, - забывают, что в Уголовном кодексе на скинхеда, убившего цыганскую девочку или кубинского старика, найдутся и другие статьи. Но уж если решение принято и расиста судят именно за его расистское "прямое действие", но само дело "нерезонансное", то зачастую это делается "подпольно", не афишируя приговора. И вот о некоторых судах мы узнаем через полгода, а о некоторых - через год, а то и два.

А ведь профилактический эффект от сообщений о приговорах очевиден. Большинство скинхедов и их идеологов смелы, пока уверены в собственной безнаказанности, а как только возникает хоть сколько-нибудь реальная угроза, сразу начинается паника. Достаточно взглянуть, сколько праворадикальных сайтов позакрывалось (вполне добровольно!), как только было объявлено о задержании каких-то "интернет-борцов за чистоту расы".

Журналисты, рассуждающие об опасности ксенофобии, сами нередко сбиваются на язык вражды. А те, кто искренне пытается показать публике "портрет явления", в большинстве своем оказываются совершенно не готовы к тому, что получают в студию не мальчика для битья, а обаятельного, спокойного и талантливого демагога. Он идет на телевидение не для дискуссии, а на митинг, участники которого - телезрители. Он говорит яркими, простыми предложениями, которые, в отличие от рассуждений о том, что "надо быть толерантными", не вызывают у зрителей зевоты.

А еще бессмысленная риторика о "невозможности фашизма в стране, победившей фашизм". А еще полная невозможность юридического преследования праворадикальной пропаганды, когда отказы в возбуждении уголовных объясняются "стилем печатного издания", и поступают сначала не к истцу, а к несостоявшемуся ответчику. А еще движение "Наши" и "Антифашистский пакт", способные дискредитировать самые благие замыслы по борьбе с ксенофобией.

Конечно, не все так уж беспросветно. И приговоры обвинительные есть, и опыт противодействия ксенофобии постепенно накапливается. Только работа эта нудная, повседневная и, как любая повседневная работа, практически незаметная. Ведь ксенофобию невозможно запретить указом президента. Она не исчезнет, даже если произойдет чудо и у нас в одночасье посадят всех скинхедов.

Вскоре после Чернобыльской аварии были опубликованы дневниковые записи одного из ученых-ликвидаторов. Он описывал, как, приехав в зону заражения, сразу же с изумлением увидел загораюших на капотах солдат и медсестру, собирающую цветы. Они боролись с последствиями аварии, а сами искренне не понимали, что если не будут строго следовать инструкциям по безопасности, последствия окажутся смертельными.

Пока государство наконец не поймет, что борьба с ксенофобией - не кампания, а ежедневное и последовательное исполнение собственных обязанностей, пока политики наконец не осознают, что неприятие расизма - это не только "Антифашистский пакт", но и готовность публично не подавать руку ксенофобам, толку от этой борьбы не будет. И как бы последствия не оказались необратимыми.