"Я вижу, вы побывали в Афганистане".

Реплику Шерлока Холмса в советской экранизации "Этюда в багровых тонах" пришлось переозвучить по цензурным соображениям. Фильм вышел в 1979 году, когда в Афганистане воевала отнюдь не Англия, а совсем другая держава. Во избежание нежелательных ассоциаций Афганистан заменили абстрактным "Востоком". Следы подмены можно различить, если внимательно следить за губами Холмса.

Подробности своей военной службы Ватсон излагает в первых же трех абзацах своих записок. В составе Королевского Беркширского полка он участвовал в сражении при Майванде на западе Кандагара 27 июля 1880 года, в котором британские войска потерпели одно из самых жестоких поражений Второй Афганской войны. Об этой битве Редьярд Киплинг написал стихотворение "Тот день":

Все было против нас... Мы выбрались из ада.
Мы раненых бросали под вражеским огнем.
Враги нас окружили... Нам врезали что надо,
На совесть был нокаут... И мы повинны в том.

(Перевод И. Копостинской)

Поражение при Майванде произвело сенсацию в Европе. Двое высших офицеров предстали перед военным судом, но были оправданы. За беспримерный героизм был награжден в числе прочих пес по кличке Бобби, оказавший отчаянное сопротивление превосходящим силам противника. Медаль ему вручала лично королева Виктория. Чучело Бобби с медалью на шее ныне выставлено в музее.

"Многим эта кампания принесла почести и повышения, мне же не досталось ничего, кроме неудач и несчастья", - сокрушается доктор Ватсон. Он получил в бою тяжелое ранение: "Пуля угодила мне в плечо, разбила кость и задела подключичную артерию". В русском переводе говорится просто - "ружейная пуля". Но в оригинале есть важное уточнение – "пуля джезайла". Джезайл - длинноствольный кремневый мушкет пуштунов, оружие старинное, но громадной убойной силы. Встречается опять-таки в стихах Киплинга.

В главном английском военном госпитале в Пешаваре на доктора набросился еще и брюшной тиф. Он выкарабкался, но вернулся на родину "с непоправимо подорванным здоровьем" и устремился в Лондон, где "жил в гостинице на Стрэнде и влачил неуютное и бессмысленное существование, тратя свои гроши гораздо более привольно, чем следовало бы".

В сущности, перед нами английский вариант капитана Копейкина, который тоже тратит последние сбережения в столице империи – никому не нужный калека-ветеран: "Ну, как-то там приютился в Ревельском трактире, за рубль в сутки; обед — щи, кусок битой говядины... Видит, заживаться нечего".

Современные эксперты находят у доктора Ватсона явные признаки посттравматического расстройства психики. Просто непонятно, как при таком хрупком злоровье и любви к тишине Ватсон согласился поселиться под одной крышей с таким беспокойным человеком, как Холмс с его химическими опытами, стрельбой из пистолета, скрипичными концертами по ночам и бесконечной вереницей разномастных и не всегда приятных посетителей.

Афганская война еще не раз упоминается в рассказах о Шерлоке Холмсе. Умберто Эко на основании этих упоминаний написал изящное антивоенное эссе. Но даже он при всей своей наблюдательности не заметил, что в "Знаке четырех" Ватсон оказывается раненым не в руку, а в ногу – "и хотя рана не мешала ходить, нога к перемене погоды всякий раз ныла".

Простим ветерану его рассеянность, каковую он демонстрирует, например, пытаясь заинтересовать своей персоной наследницу сокровища Агры мисс Морстен: "Она по сей день утверждает, что я рассказал ей тогда занятный случай, как однажды глубокой ночью ко мне в палатку заглянул мушкет и я дуплетом уложил его из двуствольного тигренка".

"Ветераны, особенно раненые, докучливы", - замечает по этому поводу Умберто Эко.

Да-да, доктор никому неинтересен своими афганскими рассказами. То ли дело похождения сыщика-супергероя. В новом блокбастере Гая Ричи нет и следа скучной "социалки", которой для пущего реализма оснастил свое повествование сэр Артур Конан Дойл. "Шерлок Холмс" образца 2009 года - типичная викторианская "готическая" фэнтези, гибрид Брэма Стокера и Дэна Брауна, сродни комиксам, где в роли главного злодея выступает будто выпиленный лобзиком из фанеры чернокнижник лорд Блэквуд, совершающий ритуальные убийства. Ватсон в картине – отнюдь не потрепанный невзгодами неудачник, а денди и молодчик под стать Холмсу, что есть мочи молотящий врагов кулаками и при этом, как Джеймс Бонд, не наносящий ущерба ни своему лицу, ни своему костюму. Из увечного ветерана он превратился в героя-афганца.

Америке неинтересна афганская война.

Война непопулярна? Даже этого нельзя о ней сказать. Она просто на далекой периферии общественного внимания.

Последний всплеск интереса к Афганистану в США наблюдался в связи с предстоящим увеличением численности ограниченного контингента. Дело это было решенное. Оппонентов не было. Колебался один президент. Возможно, правы злые языки, утверждавшие, что главнокомандующий Обама оттягивал приказ, дожидаясь решения Норвежского Нобелевского комитета. Сюрпризом приказ ни для кого не стал.

Увязнет ли Америка в афганской трясине? Известный историк-античник Виктор Дэвис Хэнсон, поощряя Обаму к решительности, развеивает "афганскую мифологию" - ходульные утверждения, что Афганистан, мол, еще никому не удавалось завоевать, что афганцы никогда не покорялись завоевателю. Завоевывали, покорялись. Эффективное сопротивление было возможно только при массированной помощи извне, как это было в годы советского вторжения. Миф об афганской непобедимости – плод американской пропаганды тех лет. Он был впоследствии подхвачен и творчески развит российскими экспертами в погонах, а теперь обернулся против самих американцев.

Американцы устали не только от войны. Они устали от международной политики. Международные новости – как правило, плохие новости. Они любовались на заокеанские дела 20 лет, с момента падения Берлинской стены. Сегодня крупнейшие газеты и телекомпании закрывают зарубежные бюро, увольняют матерых, понюхавших пороху журналистов. Эфирное время перераспределяется в пользу развлекательных программ.

"Единственное, чего хочет американец от окружающего мира, – это забыть о его существовании", - так выразился недавно один маститый журналист-международник.

Угадайте, в чем состоит злодейский замысел лордa Блэквуда и профессора Мориарти? В реставрации Британской империи. Злее иронии не придумаешь.