После приезда в Тбилиси министра иностранных дел России Игоря Иванова и нескольких туров переговоров, которые эмиссар Владимира Путина провел с президентом Эдуардом Шеварднадзе и лидерами оппозиционных партий, Шеварднадзе сообщил о своей отставке с поста президента Грузии.

Еще несколько дней назад казалось, что несмотря на марши протеста и обещания устроить восстание главный бой – бой за право определять, кто может стать следующим президентом Грузии, – оппозиционеры проиграли. А ведь именно пристрелка к президентским выборам была смыслом грузинского противостояния. И ради того, чтобы выиграть, оппозиция пошла на захват зданий парламента и Госканцелярии Грузии. Это, собственно, и переломило ситуацию – власть оказалась бесхозной.

Оппозицию в Грузии трудно назвать оппозицией в классическом смысле этого слова. Практически все ее руководство состоит из номенклатуры, приведенной в политику лично президентом Шеварднадзе. Вряд ли Зураб Жвания, которого я помню еще активистом маленькой экологической партии эпохи Звиада Гамсахурдиа, мог бы мечтать о кресле спикера парламента, если бы не поддержка Шеварднадзе. Вряд ли без помощи президента появилась бы в политике Нино Бурджанадзе, преемник Жвании на посту спикера. Да и к слову сказать: супруг непоколебимой оппозиционерки Нино, Бадри Бацадзе, ушел в отставку с поста первого заместителя генерального прокурора Грузии как раз в день объявления результатов выборов. Правда, интересная оппозиция, в которой супруг вождя – первый зам генпрокурора?

Узурпатором сочли Шеварднадзе и отправленный в отставку глава грузинской государственной телерадиокомпании, и его супруга – министр культуры. И вот что интересно: а что, по их мнению, до выборов в Грузии была демократия, а теперь наступил режим авторитарной власти и так уже давно находящегося у власти президента?

Собственно, все это вопросы совершенно риторические. Номенклатурный характер противостояния как раз характеризует политическую атмосферу во многих бывших советских республиках. Главными оппонентами Александра Лукашенко становились люди, помогавшие его приходу к власти. В Казахстане во главе оппозиции поочередно оказывались бывшие любимцы Назарбаева – экс-премьер и экс-губернатор, которые, выиграй они в клановом противостоянии, вряд ли унизили бы себя словом "демократия". На Украине в наиболее тревожный для президента Леонида Кучмы период в рядах оппозиционеров были неожиданно замечены недавние соратники президента, как бы разочаровавшиеся в своем кумире.

На Украину, кстати, следует обратить особое внимание: грузинский сценарий противостояния уж слишком похож на украинский, только в одном случае поводом была таинственная гибель журналиста, а в другом – нарушения в ходе проведения парламентских выборов. То, что Георгий Гонгадзе погиб, сейчас уже почти ни у кого не вызывает сомнений, как и то, что грузинские выборы были подтасованы. Однако антидемократическим образом украинский и грузинский президенты вели себя и до смерти Гонгадзе, и до последних парламентских выборов в Грузии: в конце концов, Гонгадзе – не первый погибший украинский журналист, а Шеварднадзе пришел к власти в Грузии после государственного переворота, организованного бывшими соратниками пусть экстравагантного и непредсказуемого, но уж точно законно избранного президента Звиада Гамсахурдиа.

Но у политической элиты происходящее не вызывало желания выводить людей на улицы: люди появляются как раз тогда, когда кажется, что власть валяется под ногами и есть кому ее подобрать. Причем такое мнение совершенно необязательно должно сформироваться в Киеве или Тбилиси. Напротив, оно формируется в Вашингтоне или Москве, а лучше в обеих столицах одновременно, и хорошо еще, если тамошние аналитики успевают согласовать свои представления о будущем.

А дальше все начинает развиваться как в плохой пьесе. Вернее, пьеса, может быть, даже и хорошая. Но если "Вишневый сад" поставлен на японской сцене, русский зритель все равно будет несколько озадачен раскосостью Раневской и выговором Гаева. То, что мы не так давно наблюдали на Украине, а сегодня наблюдаем в Грузии, – это примерно такой вот японский "Вишневый сад": и актеры играют хорошо, и зрители все понимают и сочувствуют, потому что дальше так жить действительно невозможно, а все-таки ощущение фальши не оставляет.

На Украине все завершилось за несколько недель, как по мановению волшебной палочки: нет, президенту не забыли магнитофонные пленки и Гонгадзе, а только его положению это нисколько не угрожает. Более того, наблюдается консолидация элиты вокруг действующих центров власти и маргинализация участников борьбы с президентом – их перестали воспринимать как политиков, которые будут участвовать в общем разделе пирога. И немудрено: элита увидела, какая пропасть разверзлась у нее под ногами, оказалась на опасно близком расстоянии от населения, еще немного – и процесс оказался бы неуправляемым... Элите не оставалось ничего другого, как консолидироваться и продолжать борьбу внутри себя.

В Грузии ситуация стала развиваться по иному, чреватому многими новыми проблемами и испытаниями сценарию: недовольная своим положением часть номенклатуры, воспользовавшись бедственным положением страны и явственно выраженным западным (и, возможно, восточным) стремлением демократизировать страну, отстранила команду действующего президента от власти и получила возможность самостоятельно использовать административный ресурс в ходе новых парламентских и президентских выборов. То, что этот ресурс оппозиции нужен, как был он нужен власти, ясно и по официальным итогам выборов в парламент, и по предполагаемым.

Но это только кажется, что все будет проходить так просто. Во-первых, региональные проблемы Грузии никуда не исчезли, они только были припудрены с трудом полученной самим Шеварднадзе легитимностью. Реакция на происходящее аджарского лидера Аслана Абашидзе, воскрешение звиадистов в Зугдиди – все это вновь заставляет вспомнить о Грузии времен ухода Гамсахурдиа, когда власть центрального руководства ограничивалась проспектом Руставели.

Кроме того, сейчас и начнется настоящая борьба за власть. Бурджанадзе и Жвания вряд ли хотят быть просто младшими партнерами Саакашвили. Но и президентство им не светит: общенародной популярностью в Грузии эти политики не пользуются, к тому же Жвания – наполовину армянин, что в грузинском обществе совершенно неважно при занятии поста главы парламента, но играет не последнюю роль при выборах президента. А Бурджанадзе – женщина: опять-таки, женщина в Грузии может стать спикером, но не президентом: времена царицы Тамар, к сожалению, давно миновали.

Зато Михаил Саакашвили, бывший министр юстиции и нынешний руководитель Тбилисского городского собрания, уже ведет себя как президент Грузии. Популист Саакашвили, получивший образование в Киеве и на Западе, – тоже находка Шеварднадзе, но уж очень, очень современная и легко шагающая по политическим трупам благодетелей: после Шеварднадзе этот молодой человек уже успел "кинуть" Зураба Жванию.

Естественно, уже сегодня Саакашвили постарается выстроить под себя силовиков, естественно, Бурджанадзе, пользуясь своей номинальной властью, будет пытаться ему в этом помешать, естественно, что в регионах найдутся люди, которые поставят легитимность старого спикера под сомнение. А ведь есть еще и избранный парламент, который по идее может где-нибудь и собраться – между прочим, депутаты последнего парламента времен Гамсахурдиа собирались после свержения президента еще несколько лет, а сейчас, во время митингов в Тбилиси, вдова первого президента новой Грузии предлагала признать именно их полномочия и восстановить утраченную во время антигамсахурдиевского путча легитимность власти.

Словом, грузинские оппозиционеры распечатали на проспекте Руставели грузинский ящик Пандоры – и пока что одному Богу известно, какие новые испытания они успели из него выпустить и удастся ли элегантной Нино Бурджанадзе при помощи союзников захлопнуть крышку.