Ровно 30 лет назад в издательстве YMCA-Press увидел свет сборник статей "Из-под глыб", продолжавший "веховскую" традицию в российской интеллектуальной культуре. 14 ноября 1974 года в Москве прошла "пресс-конференция" нескольких авторов сборника, что само по себе было весьма дерзкой акцией, а 16-го в Цюрихе составитель книги Александр Солженицын рассказал представителям западной прессы об истоках и смысле этого, как сейчас выразились бы, "проекта".

Собственно, нетрудно догадаться, что замысел был прост – издание неподцензурного альманаха, который бы перенес содержание дискуссий на московских кухнях и в курилках НИИ под обложку "тамиздата". Авторам была гарантирована слава и нелегкая жизнь на родине – как минимум проблемы с работой. Для Солженицына сборник "Из-под глыб" должен был стать (и стал) политическим манифестом, публицистической квинтэссенцией того, что он не всегда договаривал в художественной прозе. В сущности, и тогда было очевидно, и тем более ясно это сейчас, что "Из-под глыб" оказался своего рода "партийной" программой умеренного национал-консервативного направления русской политической мысли. То, что казалось маргинальным, сейчас, спустя три десятилетия, стало едва ли не интеллектуальным мейнстримом, претендующим на роль государственной идеологии.

Здесь можно найти все: критику социализма и беспощадное обличение западного общества, осуждение советского строя и апелляцию к религиозному сознанию. Сборник был не только антисоветским, но и антизападным. С позволения сказать – предтечей тех направлений мысли и политических движений, которые направлены против всепобеждающего фукуямовского "конца истории", переименованного в момент продолжения этой самой истории в "глобализацию".

"Глыбализация" бесстрашно шла против глобализации, тогда еще делавшей первые шаги. Уже был написан, издан и прочитан одним из авторов сборника Меликом Агурским "Шок будущего" Элвина Тоффлера, хотя более обильно цитировался Джон Гэлбрейт. Уже взывал "Великий Солж" к "живым национальным силам", призывая их вытащить кукиши из карманов. Но и предостерегал от "пассивной подражательности Западу", констатировал: "Запад-то захлебнулся от всех видов свобод... И что же, спасло его это?". Отделял власть коммунистов от дистиллированной и полезной для народа авторитарной власти, под которой страна веками "сохраняла себя и свое здоровье". Обличал капиталистическое "бесстыдство неограниченной наживы". Обрушивался с гневом и пристрастием на "образованщину", этот средний класс нефтедолларового брежневского общества, населявший спальные блочные районы, забывший правду и совесть в корыстной погоне за зарплатами, машинами, дачами и заграничными поездками. Отдаленным эхом перекликивался с будущей компилятивной дилогией "200 лет вместе": "Все первые годы годы революции разве не было черт как бы иностранного нашествия?.. Когда аппарат ЧК изобиловал латышами, поляками, евреями, мадьярами, китайцами?".

Идеологический лейтмотив – солженицынский. В те годы даже Игорь Шафаревич еще не переусердствовал с махровой ксенофобией, а лишь обличал социализм и давал на удивление точные прогнозы ("В смутную эпоху классовая ненависть, вероятно, не сможет стать той спичкой, которая подожжет наш дом. Но национальная – вполне сможет".). Нельзя назвать и идеолого-проповедническими замечательные статьи Феликса Светова, скрывшегося под псевдонимом Ф. Корсаков, и Евгения Барабанова ("...слишком часто обращение в христианство, в Православие на самом деле означает смену идеологий. Но идеология, сколько бы ни казалась она безусловно-верной, не способна освободить человека".). Мелик Агурский анализировал свойства корпоративной экономики, возвращающиеся сейчас при режиме государственного капитализма: "При круговой поруке даже неуспевающий или некомпетентный директор способен сохранять свой статус, если, например, оказывает какие-либо услуги, в т.ч. личные, высшим членам корпорации".

Однако все это перекрывается фирменной категоричностью Солженицына, который начал готовить сборник еще в СССР, но, будучи изгнанным из страны зимой 1974-го, был вынужден перенести издание сборника с весны на осень. Он с пылкостью библейского пророка учил жизни население огромной страны, а оно пока не хотело покидать уютной капсулы расцветающего застоя. Спустя 30 лет люди, быть может, и не читавшие публицистику Солженицына, продолжают именно его идеологическую линию. Тоже из-под глыб. Но не подполья, а из-под глыб рухнувшей советской империи. Нынешний повелитель руин пытается вдохнуть в холодные глыбы жизнь...

Что же интеллектуальных традиций, то они в постиндустриальную эпоху уходят. Последним по-настоящему заметным сборником-манифестом был "Иного не дано". Потом наступила пауза, потому что всем было "ни до чего" (так можно было бы назвать очередную коллективную книгу). После перерыва Россия, несмотря на все признаки стагнации, а может быть, благодаря ей, переживает мощный взрыв дискуссионной и гуманитарно-научной активности. Сборники-манифесты и "толстые журналы" уступили место весьма качественным и востребованным дискутирующей аудиторией интеллектуальным изданиям образца "Неприкосновенного запаса", "Космополиса" или "Свободной мысли". Упадок общедоступной качественной прессы вызвал к жизни новые формы интеллектуальной жизни, дебатов и медленного чтения.

А сборник "Из-под глыб" вошел в историю – политическую и интеллектуальную – страны. Подобного рода значительным событиями изобиловали глухие, исполненные беспросветной уверенности в завтрашнем дне, но уже относительно вегетарианские 1970-е – взять хотя бы бульдозерную выставку сентября того же 1974-го. Воленс-ноленс Исаич в "Образованщине", призывая жить не по лжи, не ходить на демонстрации протеста "под огнеметы", а всего лишь не лгать, не подписывать, не говорить того, чего не думаешь, целился в 70-е, а попал в 2004 год.

Вот чего не отнимешь у русской интеллектуальной и политической истории, так это ее цикличности. Ходим и ходим по тридцатилетнему кругу, по полю, усеянному граблями: "Жаль молодежь? Но и: чье же будущее, как не их? Из кого ж мы и ждем жертвенную элиту? Для кого ж мы сами и томимся этим будущим? Мы-то стары. Если они сами себе не построят честного общества, то и не увидят его никогда. Январь 1974. А. Солженицын".