На начало российско-грузинской войны я откликнулся комментарием, опубликованным в газете "Газета". И вовсе не жалею, что я его написал, хотя он и вызвал череду скандалов. Сначала из администрации президента России позвонили в редакцию "Газеты" и выразили крайнее неудовольствие моей статьей. Главного редактора вынудили уйти в отставку, газета тотчас сменила ориентацию, а мою статью удалили с ее сайта, так что теперь она доступна только на "Гранях". Мне же дали понять, что как минимум до Нового года я в качестве автора в этом издании нежелателен. Подозреваю, что и после этого срока меня там не встретят с распростертыми объятьями.

Столь резкая реакция на мою публикацию, быть может, косвенно подтверждает, что высказанная в ней версия российско-грузинского конфликта близка к истине. Тем более что преследования обрушились на автора не только в качестве газетного комментатора. Из администрации президента последовал звонок ректору Российского государственного социального университета Василию Жукову (в РГСУ я состоял профессором по кафедре социальной антропологии) - тоже разумеется, с нелестным отзывом о мой статье.

После этого ректорат через декана (она же заведующая моей кафедрой) передал мне категорическое требование немедленно подать заявление об уходе по собственному желанию. Я прекрасно понимаю, что если администрация вуза захочет выжить человека, то она своего добьется. Поэтому, поупиравшись несколько дней (что вызвало еще один звонок в ректорат из кремлевской администрации), требуемое заявление я написал. Тем более что декан в качестве последнего довода сказала мне: ее предупредили, что если я не напишу заявления, это придется сделать ей самой. Подставлять ее мне не хотелось.

Понятно, почему ректорат так легко прогнулся под давлением президентской администрации: от нее зависит объем финансирования, которое получит университет в начинающемся учебном году. Не говоря уж о том, что при желании власть может легко сместить и ректора.

В том, что звонки из администрации президента в ректорат действительно были, я не сомневаюсь. Но не исключено, что прямого требования о моем увольнении (а мне говорили, что было именно так) из администрации не прозвучало. Просто ректорат воспринял выраженное наверху недовольство как руководство к действию и поспешил отрапортовать, что профессор, осмелившийся перечить президентско-премьерской линии в отношении Грузии, в РГСУ больше не работает.

Увольнение само по себе меня не слишком расстроило - надеюсь, что смогу прожить на литературные заработки. Гораздо больше меня и моих друзей, которым я рассказал эту историю, огорчило другое: после 8 августа страна еще стремительнее возвращается в советское прошлое. Теперь и бумажным СМИ из Кремля будут указывать, что можно печатать, а что нельзя. Судя по тому, как Путин "воспитывал" Венедиктова, прежней свободы не будет и у "Эха Москвы" - чуть ли не единственной сохранившейся независимой российской радиостанции. Свобода слова, вероятно, останется только в Интернете.

Тем же, кто осмелится противоречить линии властей, отныне грозит изгнание с работы и, быть может, запрет на профессию. И все это наступило вместо ожидавшейся многими либералами медведевской оттепели. Скорее надо говорить о медведевских заморозках. Долго ли продлится эпоха подмораживания - не знаю. Помню только, что в России надо жить долго.