Моя личная судьба тесно переплетается с судьбой моей родины России и города Москвы.

На днях адвокат Алексей Орлов принес мне от судебных приставов бумагу - "Постановление о временном ограничении права выезда за пределы Российской Федерации". Выделю здесь лишь основные фразы документа: "Судебный пристав-исполнитель (следует полный титул) установил: должник - Савенко Эдуард Вениаминович уклоняется от выполнения требований исполнительного документа - исполнительного листа Бабушкинского районного суда г.Москвы по делу #2-2888/07 от 14.11.2007 г., на основании которого возбуждено исполнительное производство #8585/21/2008. Руководствуясь (следует перечень статей ФЗ #229), постановил: ограничить право на выезд за пределы РФ гражданина Савенко Э.В. (следуют мои данные) сроком на шесть месяцев".

Разумеется, я оспорю эту бумагу в суде. Поскольку употребленное в ней приставом слово "уклоняется" взято с потолка - ни один суд в отношении меня не установил, что я уклоняюсь. Я не имею средств для удовлетворения оскорбленного самолюбия г-на мэра, а все мое имущество, которое можно у меня описать, по стоимости ничтожно.

Но оставим это в стороне. Самое интересное в письме - его дата: 15 декабря 2008 года. То есть на следующий день после Марша несогласных в Москве, когда и я и мои сторонники вышли все же на Триумфальную площадь и все тысячи согнанных туда крестьянских ребят в милицейской форме не смогли нас запугать.

С досады? Со злобы? Месть? Утро понедельника... В мэрии наверняка совещание по итогам. Как, почему допустили?! Связь между совещанием в мэрии и появлением бумаги о запрете Савенко выезда за пределы России очевидна. Так обычно не бывает, чтобы на следующий день. (Я лично думал, что запрещение мне на выезд давно издано.)

Но они путают меня с вечно отдыхающими по заграницам российскими бизнесменами. Я и без запрещения в никакие заграницы не езжу. Живу, как весь основной русский народ, здесь. Я даже и боялся думать о загранице: вдруг, думаю, "они" меня обратно в мою Россию не пустят. От "них" всего можно ожидать. Так что наказание не удалось. Запрещать тому, кто и так не хочет, - административная тупость. А вообще-то "они" ограничили мои права, эти люди.

17 декабря в столице нашей Родины состоялось расширенное совещание по вопросам профилактики правонарушений. Там были все высшие милицейские чины города. Мэр Юрий Лужков в своей речи признал, что в следующем году уличные акции могут стать одной из главных проблем власти. Дословно он сказал вот еще что: "Могут, в частности, активизироваться оппозиция, крайние силы - нацболы, фашисты, шовинисты и другие". Мэр призвал любые эти тенденции "снивелировать и обнулить". Замминистра внутренних дел генерал Михаил Суходольский признал, что работать в милиции становится все сложнее, поскольку оппозиция "меняет тактику и приспосабливается к работе правоохранительных органов".

Проанализировав высказывания мэра и генерала, легко увидеть, что, по мнению этих лиц, оппозиция есть нечто такое, с чем нужно жестоко бороться и жестоко победить. "Снивелировать" - это, видимо, эвфемизм для "закатать в асфальт". А "обнулить", вероятнее всего, означает довести численность оппозиции до нуля. Продолжая анализировать, понимаешь, что главными врагами Юрий Михайлович Лужков считает "нацболов". Фашистов и шовинистов он прислонил к нацболам, чтобы измазать нацболов. Потому что врага надо очернять.

Ни мэру, ни его генералам и в голову не пришло как-то скрыть свое отвращение к оппозиции. Скрыть свою средневековую сущность. В приведенных выше словах мэра не то что демократией не пахнет, но разит XVII веком, не позже. Зачем Юрий Михайлович взял на себя роль душителя и гонителя на старости лет? Хоть бы какие разумные люди нашлись в его окружении, посоветовали бы ему остановиться. Он сам губит сейчас ту репутацию, которую кое-как скопил тем, что сделал Москву богатым и хотя бы освещенным городом.

В условиях кризиса наши правители демонстрируют нам показную крутость своих характеров, вместо того чтобы продемонстрировать ум - демонстрируют непреклонную свирепость. Путин отменять высокие пошлины на иномарки не будет и, видимо, готов отдавать приказы давить протесты в Приморье и где бы они ни возникли. Подбородок вперед, из словаря вытеснены все команды кроме "упал - отжался". А стрелять дадите приказ, г-н Путин? Думаете, если дадите, то он, приказ, всех испугает? Бывают моменты Истории, когда граждане готовы принести в жертву себя и близких, лишь бы сбросить злых, бестолковых, зарвавшихся людей, помыкающих гражданами.

Считаю, что власти следует разрешать согласно Конституции все публичные мероприятия как недовольных граждан, так и оппозиционных сил. ОМОН отправить в казармы и в ближайшем будущем расформировать. Влить в ряды обычной милиции. Считаю, что во избежание стрельбы по гражданам милицию вообще не следует выводить на публичные мероприятия. Пусть занимаются преступниками, а не подавлением социальных протестов. А протестов этих будет все больше, будьте уверены!

Уверен что подавляющее большинство офицеров и рядовых милиции будут довольны тем что с них снимут груз аморальной грязной работы – подавления социальных протестов.

Власти следует перестать выдвигать подбородок, грозно сверкать очами и срываться на фальцет. Полицейскими операциями политические проблемы не решаются, не могут быть решены. Политические проблемы решаются политическими мерами. Я не заметил присутствия разума ни в действиях и словах мэра Москвы, ни в действиях и словах премьер-министра России. Очень жаль.

Я вот интеллектуал. У меня на носу очки, я прочитал многие тысячи редких книг, больше на английском и французском. Я всегда размышляю. Находясь в тюрьме, я тоже размышлял. И сидя в автозаке 14 декабря уходящего года, я размышлял. Для меня моя личная судьба не так уж важна. Я буду с наслаждением размышлять в любых условиях.

Глядя из окна автозака на разъяренных омоновцев, мечущихся по площади в разных направлениях, на бегущих фотографов, на захваченных в плен граждан, которых волокли в автозаки, я спокойненько думал, что все правильно, все развивается как надо. Наступил конец одной эпохи. И начинается другая эпоха. Только и всего. Сознание того, что часть этих храбрых людей, вышедших на площадь, духовно сформированы мною, согревало меня в моем хлипком бушлате.