Творческие работники Российской Федерации должны любить свою страну и лелеять ее неустанно. В самом деле, ведь у нас все время что-нибудь происходит. Не будем копать глубоко, но ведь уже в двадцатом веке у нас было по крайней мере три революции, Гражданская и Отечественная войны, ВКП(б)–КПСС, пара штук больших терроров, коллективизация кулаков с целью, чтоб они пасли за Полярным кругом белых медведей и давили жопой клюкву, индустриализация, покорение космических пространств при наличии коммуналок и отсутствии туалетной бумаги, затопление обширных российских пространств с целью строительства ГЭС и счастья, "перестройка", два путча, "неокрепшая демократия", взрывы, перманентная чеченская война, обращение коммунистов в олигархов и их шестерок, пенсионная реформа, реформа ЖКХ, "монетизация льгот", "марш несогласных". Список открыт и может быть желающими продолжен до бесконечности.

Обо всем этом можно писать книги, снимать кино, сочинять музыку, рисовать картины и танцевать балеты.

Вот почему крайне глупо, если не сказать острее, когда творческие работники РФ не любят свою страну и не хотят ее лелеять неустанно. Дело даже не в том, что если они не любят свою страну и не хотят ее лелеять неустанно, то Пушкин, доживи он с помощью стволовых клеток до наших дней, опять бы резко бросил им в лицо, что они ленивы и нелюбопытны. А в том, что житейская мудрость гласит: если тебя насилуют, постарайся по крайней мере получить удовольствие. Если ты живешь в стране, где начиная с 1917 года нет достойной жизни, то считай это подаренной тебе богоданностью и постарайся все это описать в адекватных твоему таланту формах.

В самом деле – я другой такой страны пока еще не знаю, где сюжеты так и просятся, как маленькие, в писательские руки – опиши меня, опиши, дяденька, создай полотно, эскиз, набросок, мелодию, жгучий танец.

Вот, например, образцы из совсем недавнего прошлого, а может быть, даже и настоящего.

Главное электрическое управление страны вручает с целью гуманизма весомую премию замечательному питерскому поэту К., но именно в этот момент в половине Москвы гаснет свет и столица временно погружается в хаос. Что, однако, никого не смущает, да и не должно смущать, потому что все это происходит в нашей стране.

Или вдруг по телевизору выступает какой-то начальник и таинственно сообщает, что в Питере возведено новое здание органов госбезопасности, но кто его строит, где оно есть, как выглядит, он по долгу службы сказать не может, так как это секрет. Через пять минут на голубом экране появляется лучезарное лицо бывшего (на сегодняшний день) министра обороны, который все эти недостающие данные восполняет с прямотою военной косточки и даже сообщает фамилию архитектора важного новодела.

Про такие мелочи, как доллары в картонных коробках, брачные танцы в Куршевеле и то, что пенсионеры нынче в срочном порядке переписываются с целью грошовой наживы в инвалиды, я даже уж и не говорю. Я лучше повторю строчки из замечательной песни "Надежда – мой компас земной" Александры Пахмутовой. Они, кажется, звучит так: "Здесь на неизведанном пути/ Ждут замысловатые сюжеты".

И я прекрасно понимаю, что путешественнику Робинзону, сочиненному Даниэлем Дефо, писателем, которого в конце жизни гнобили за неуплату налогов, тоже хотелось бы, чтобы на его необитаемом острове были церкви, кабаки, воскресная школа, театр "Глобус", а не коза и Пятница. И Лемюэль Гулливер, созданный воображением Джонатана Свифта, закончившего свои дни в дублинском дурдоме, может, тоже мечтал вести достойную мещанскую жизнь, а не шнырять среди развратненьких коротышек, неопрятных великанов и живых коней.

Ну, а что бы мы тогда в таком случае читали кроме "Повести о настоящем человеке" и сакральной книги "Как закалялась сталь"? Все эти Кафки, Фриши, Борхесы и Кортасары должны были бы по-хорошему завидовать Зощенко, Платонову, Булгакову, Мандельштаму, Аксенову, Солженицыну и расстрелянному Бабелю, которым повезло родиться в такой замечательной для Художника стране, где до сих пор актуален следующий древний анекдот:

Весьма решительно настроенные Мужики собрались у дома Барина с целью бунта. Вот и Барин уж вышел на крыльцо. Добродушно спрашивает их:
- Вы че, мужики?
Молчание. Затем самый дерзкий из бунтарей снимает шапку и выходит вперед.
- А ниче! – с вызовом отвечает он. После чего толпа рассасывается.