Карикатурный скандал

Знаменитому врачу-мозговеду Андрею Бильжо захотелось, наверное, вломить от души знаменитому министру Мединскому. Иначе не объяснить, для чего доктор-карикатурист написал свой поразительный текст про Зою Космодемьянскую. Зачем, углубляясь в историю болезни казненной партизанки, он возвел ее на "подиум", который потом пришлось заменять, редактируя, на "эшафот".

Предательская слеза

Никита Сергеевич полагает, что вдову первого президента РФ "вводят в заблуждение" некие недобросовестные люди, которые используют Ельцин-центр для пропаганды идей "сомнительного исторического содержания с сомнительными историческими выводами". В итоге гнев россиян "совершенно несправедливо обрушивается" на нее "и на память Бориса Николаевича".

Челобитная в лоб

Отваживаясь слегка перечить президенту, Сокуров не забывал о самом важном. "Умоляю вас, - повторял он как заклинание, - помогите... пожалуйста". И еще о том говорил, что освободить оступившегося документалиста - это будет "по-русски, по-христиански". И о том, что "милосердие выше справедливости".

Работа адовая

У Мединского репутация совершеннейшего циника, и вроде не следует удивляться тому, что он обращается к вопросам морали. Однако министр прямо буйствует, обрушиваясь на своих оппонентов, и это производит сильное впечатление. Вдобавок он еще распределяет места в раю и в геенне огненной, чего не всякий царь себе позволит, не то что руководитель второго звена.

Правитель и поправитель

Да, и если уж вводить цензуру или моральные ограничения, то для всех. Вот Говорухин и цензурирует Путина, исправляя явную нелепость в законе, до которого, кстати, еще не скоро руки дойдут при таких темпах самопожирания элит и самоликвидации экономического развития. Путина от цензуры не убудет, а россияне, что бы это ни значило, еще раз задумаются о том, кто они.

Вызов и поклон

Завершая свою речь и влекомый гневом, Райкин заговорил про времена, в которые живем. "...Очень трудные времена, очень опасные, очень страшные; очень это похоже...", - начал было описывать эпоху артист, но, к счастью, сразу же оборвал себя. Поскольку тут он, конструктивно протестующий против отдельных проявлений цензуры, вступал на зыбкий путь безответственного критиканства.

Когда пришли

Когда пришли за украинцами, Константин Аркадьевич рассказывал, как часть его тонкой натуры радуется оккупации Крыма, и делился волнениями по поводу трудной судьбы любимого им "русского города Севастополя". А когда пришли за Константином Аркадьевичем, оказалось, что особо и некому его поддержать в крике о свободе творчества.

Ынсайдерская информация

Режиссер Виталий Манский снял очень страшный фильм о самом страшном государстве на земле, и что ж удивляться, если официальный Пхеньян протестует. Реакция официальной и полуофициальной Москвы не столь однозначна. Ибо у начальства российского свои счеты - и с Ким Чен Ыном, и с автором фильма "В лучах солнца".

Жизнь через повешение

Да ведь они, комсомольцы и литераторы, во многом с ним заединщики - и в отношении к перестройке, и к Ельцину, и аншлюс он бы наверняка приветствовал, и трактористов Донбасса. Но вот ранний Исаич внушает им такую неприязнь, что прямо повесить готовы - и вешают. "Потёмщики света не ищут", и все им неймется, беспокойным сердцам.

А все-таки он вертится

Отвечая злопыхателям, министр культуры сравнивает их с цензорами советских времен. Изображает из себя жертву гонений. Вроде академика Вавилова, поэта Пастернака, а то и прозаика Солженицына. Мединский косит под вольнодумца и диссидента, и эти его слова вызывают, конечно, сильные чувства. Разыгрывается фантазия, и воочию видишь тот костер, на который вступает наш Джордано Бруно.