Подумать только - семьдесят с лишним лет назад "Кинг-Конг" казался едва ли не эталоном фильма ужасов. Как и картонные, давно превращенные в героев мультфильмов Мумии, Дракулы и Чудовища Франкенштейна 1930-х, гигантская обезьяна во время оно не на шутку пугала впечатлительную публику. Даже в позднесоветском прокате "Кинг-Конг" второго поколения считался фильмом "детям до шестнадцати". Теперь выходит новейшая, усовершенствованная, полная куда более реальных спецэффектов версия от Питера Джексона. И что же? Никто не боится! В кино пойдут семьями, с детьми.

Иногда кажется, что основной инстинкт кинематографа - это не секс, а страх. Другой уже вопрос, для чего он используется - в психотерапевтических целях или для манипуляции населением. Но и страх с годами заметно мутирует. Жанр фильма ужасов возрождается, римейки падают на голову гроздьями, а аудитория понемногу молодеет. Вот уже словосочетание "молодежный ужастик" кажется чем-то само собой разумеющимся. Будто страх - это развлечение для детей. А ведь и взрослым пугаться хочется.

У каждого свои страшилки, сообразно возрасту, социальному статусу и семейному положению (меня вот, например, из посмотренного в последние месяцы больше прочего напугал фильм Патриса Шеро "Габриель" - но это в самом деле вопрос вкуса; другим та же картина покажется скучноватой костюмной мелодрамой). И национальности, конечно.

Мне уже доводилось писать о Михаэле Ханеке как о певце европейского коллективного бессознательного. Деконструктор со стажем, этот австрийский ригорист с особенным теплом относится к фильмам ужасов: его образцовую работу в странноватом жанре "арт-хоррора", "Забавные игры", в Каннах когда-то показывали со специальным предупреждением для особо нервных и глубоко беременных зрителей. Последний фильм Ханеке "Скрытое" - тоже зрелище весьма жуткое. Не будь оно таковым, не видать бы режиссеру ни каннской награды за лучшую постановку, ни только-только присужденных премий Европейской киноакадемии (лучший фильм, лучший монтаж, лучшая режиссура, лучший актер, приз критики).

В современном мировом кино есть такая традиция: уважать страшное. Если иные американские фильмы ужасов никто не уважает, так только потому, что они давно никого не пугают. Напугать теперешнее, видавшее виды человечество - тоже искусство. Ханеке им владеет. На первом показе "Скрытого" в Каннах весь трехтысячный зал братьев Люмьеров ахнул одним ахом в тот момент, когда один из персонажей внезапным и до жути естественным жестом перерезал себе горло.

Русская публика - она другая. Лично знаю человека, который просто не пошел смотреть "Скрытое": ему рассказали, что там есть сцена с перерезанием горла. Вспоминается гениальный эпизод из "Астенического синдрома" Киры Муратовой. Выходит народ из зала и возмущенно бормочет: "Ну вот, опять кино показали грустное - а я, может, после работы устал, я не хочу грустное!" Так что, наверное, не стоит удивляться тому, как незаметно, на нескольких сеансах всего в трех кинотеатрах, без малейшей рекламы и шума, выходит на днях в Москве выдающийся дебютный фильм молодого режиссера Ильи Хржановского "4". Первый не на шутку страшный фильм нового российского кино со времен "Хрусталев, машину!" Алексея Германа.

"4" показывали на Венецианском фестивале аж полтора года назад, и до сих пор фильм не мог добраться до национального проката. Между тем о нем писали в журналах и газетах, возили по всему миру, дали ему целых два приза - "Золотой кактус" и "Тигра" за лучший фильм - на престижнейшем Роттердамском фестивале. В Берлине, где вручали вышеупомянутые премии Европейской киноакадемии, "4" номинировали на приз Фассбиндера (тот самый, который несколькими годами раньше дали Звягинцеву за "Возвращение"). Не дали. Русские ужасы европейцам менее близки, чем свои собственные, и потому награда досталась датскому "Обвиненному". Фильм крайне слабый, хоть и с хорошими актерами, - зато, вслед за "Торжеством", разрушает миф о традиционной датской семейственности, рассказывая историю отца, насиловавшего несовершеннолетнюю дочь.

Но нашим людям, обладай они умением пугаться того, что по-настоящему страшно, должно быть крайне интересно посмотреть на национальные ужасы, виртуозно и беспощадно живописуемые Хржановским. Неслучайно "4" поставлен по оригинальному (во всех смыслах слова) сценарию Владимира Сорокина, главного исследователя иррациональных глубин русской души, а также тела. "4" - формалистически отточенная медитация о порядке и хаосе, об унификации и клонировании, о беспощадности и причудливости судьбы. Вряд ли стоит погружаться в подробности обманчивого сюжета - тем более что о фильме немало писали и все детали нетрудно найти посредством элементарного поиска в Интернете. Достаточно констатировать, что зрителям "4" доведется дружно вздрогнуть и поежиться не на середине фильма, а в течение первой же его минуты.

То, на каких постыдных тормозах очевидно скандальный фильм спускается в прокат, можно объяснить многими причинами. Хотя бы смелыми политическими аллюзиями: в одной из сцен фильма рассказывается о том, как закладывает за воротник супруга президента РФ, а в другой показываются будни современной колонии, обитателей которой, как скот, гонят на убой куда-то в "горячую точку". Но есть и более глубинные объяснения.

У нас удивительные взаимоотношения с ужасом. Слишком много его в повседневной жизни, слишком плотно заполонил он телепространство - и вот искусство провозглашается закрытым для этой специфической формы восприятия. Ужас - что-то из области дурного тона. Когда на одном из ММКФ народ в восторге рукоплескал "Антикиллеру", попытка российского стильного хоррора "Одиночество крови" была безжалостно освистана и даже удостоена беспрецедентного приза "за худший фильм фестиваля".

Теперь сценарист той картины Павел Руминов пытается снять настоящий фильм ужасов на японский манер под названием "Мертвые дочери". Но какая бы судьба ни ждала этот проект, с уверенностью можно предсказать: она не повторит судьбы сенсационной "Ведьмы из Блэр". Предел возможного проникновения на "темную сторону" для российского кино пока что обозначен "Ночным дозором". Однако, как ни относись к этому фильму, неужели даже самому внушаемому зрителю он может показаться страшным? Ну уж нет, Ильей Лагутенко и Жанной Фриске публику не напугаешь. Вот если бы Тимур Бекмамбетов попросил Константина Эрнста одолжить ему на роль вампира ведущего Первого канала Игоря Выхухолева, было бы другое дело. Но к столь радикальному авангарду у нас еще никто не готов.

Мы притворяемся Европой, а не дотягиваем даже до ретроградской Америки. И стародавний "Кошмар на Рождество" у нас впервые показали на минувший Хэллоуин (спасибо еще, что православные власти не вмешались), и как будут в будущий четверг выпускать "Труп невесты" того же Тима Бертона - совсем непонятно. Ведь в этом полнометражном мультике выдающийся американский режиссер входит с песнями и плясками в мир мертвых, намекая, что он куда веселее и счастливее мира живых.

Мир живых - он на самом деле жуткий. Посмотрите "4", и у вас не останется в этом сомнений. Но ведь лучше испугаться в кинозале, по собственному желанию, чем однажды оглянуться по сторонам и в очередной раз понять: страшно жить на свете.