Фильм Аркадия Мамонтова "Провокаторы" (канал "Россия") глубоко инфантилен. Вообще удивительным образом пропагандистские фильмы и программы последнего времени рассчитаны на людей с детским одноплановым сознанием. Мы видим в студии этих людей и тех, кто «работает» с их чувствами, – это даже немного неловко наблюдать. Двух женщин с немолодыми лицами, которые активно демонстрируют свои эмоции, например, накрутили, как пионерок на сборе совета дружины. Очень странно это видеть, потому что манипулируют ими ничуть не тонко, хотя вроде бы у пожилых людей должен быть жизненный опыт. В частности, в фильме про Pussy Riot, который был специально для этой программы снят, есть довольно лобовая подтасовка. Там не слышно никаких слов кроме «срань господня», а основной политический мессидж – «Богородица, Путина прогони» – из поля внимания удален. И участники программы ведутся на этот прием как будто искренне.

Политический мессидж панк-молебна между тем довольно прост (в отличие от мессиджа акции в Музее имени Тимирязева, приуроченной к предыдущим президентским выборам) и понятен любому человеку, кто спокойно любит родину отдельно от государства и верит в Бога вне зависимости от фортелей РПЦ (или не верит – вольному воля). И что бы ни говорили мы сами о бестактности танцев в храме, они выполняют вполне классическую функцию юродства: сбить спесь и пафос, чтобы увидеть, сколько под этим мусором настоящего христианства, а сколько – варварской агрессии.

Мамонтов старается не позволить людям в студии (и, наверное, телезрителям) расстаться с пафосом, он всячески раздувает гордыню, демонстрирует личную оскорбленность и приглашает всех негодовать и ненавидеть кощунниц (таким специальным словом они там пользуются, чтобы добавить сакральности, видимо). «Кощунницы» у них выходят (на словах) во-первых, сумасшедшими, во-вторых, зомбированными, в-третьих, небескорыстными людьми.

При этом, когда смотришь отстраненно на всю эту пиар-группу, удивляешься, до какой степени не обаятельны почти все ее участники. Трудно понять, почему выбрали именно таких людей для этой программы. Почему этот заказ получил именно Мамонтов – человек жабоподобный, неумный, косноязычный, у которого даже в слове «церковь» в середине есть мягкий знак, а в конце нету, что для телеведущего профессиональный дефект. И этот лоснящийся Крылов, и злобный безлобый брюнет, который есть во всех роликах про все околоклерикальные судебные дела, – они же своим присутствием выполняют задачу обратную поставленной. «Кощунницы» на их фоне выглядят просто какими-то пленными ангелами – спокойными и бесстрашными, хотя тоже немного идеологически упертыми.

Вообще, если взглянуть на ситуацию, в которую РПЦ попала в последние месяцы, на весь контекст, надо признать, что зря они это все сняли - «миссия невыполнима». Уж очень много нехристианских публичных поступков совершено в последнее время РПЦ и ее главой. Патриарх как-то все время врет и жадничает - тоже инфантильно, кстати. Бывают тонкие лицемеры, как, например, Путин. То есть все, с одной стороны, понимают, что он один из самых богатых в мире людей, с другой – он как бы не отбирает у сирот шоколадки прямо при нас. А патриарх какой-то глупый и жадный: то про брегет этот свой Соловьеву зачем-то врет, то фальсифицирует экспертизу пыли, обирая умирающего человека.

С оздоровительным центром для очень больных детей вообще неприличная история происходит: будто мало у церкви недвижимости, рухнет она без корпуса центра «Детство», где детей с ДЦП реабилитируют. Все это как-то безбожно и, в общем, по-детски. И при этом нам пытаются объяснить, что это нормально, а настоящую беду и раскол в обществе несут Pussy Riot.

Очевидно, фильм и вся программа Мамонтова призваны поделить общество, противопоставив людей более сложно интеллектуально организованных более «простым». Ленинский тезис о том, что интеллигенция – говно нации, актуализирован предвыборным штабом Путина тоже не от любви к истории, а от беспомощности. В церкви достаточно людей с совестью, которые помнят, что христианство – это милосердие, критическое отношение к собственным поступкам, покаяние, взятие на себя ответственности за то, что происходит рядом с нами. То есть истинный христианин, видя патриарха и Владимира Владимировича Путина, понимает, что и он несет личную ответственность за то, что такого качества люди у нас занимают эти важные для страны места. И ему стыдно.

Людям попроще важно считать себя безупречными. На программе Мамонтова это откровенно прозвучало. Участники идентифицировали себя со всем святым, зашлись в негодовании и ощутили право обличать, оценивать, карать и проклинать. Еще был там ловкий ход, когда один присутствовавший в студии человек сказал: «Нечего нас втягивать в эту юридическую историю, мы не обязаны тут судить, пусть по закону с ними поступают». То есть осуждать – это да, наше дело, а нести ответственность за расправу – это не мы.

С одной стороны, ужасно неприятно все это видеть, а с другой – понятно, что это абсолютно безопасно с точки зрения будущего страны. Потому что устаревшая интеллектуально и морально власть вот уже полгода как перестала соответствовать населению. До этого, к сожалению, соответствовала и все понимали, что, нравится кому-то Путин или нет, это выбор большинства. А сейчас он (да и патриарх Кирилл тоже) неприятен большинству думающих людей.

И власти, как мы видим, сейчас пытаются опереться на тех, кого можно еще обмануть и «обаять». Но их немного, выбрать не из кого, отсюда и удручающе низкое качество пропаганды.

О храме Христа Спасителя, который фигурирует в этой истории под обобщенным названием «святыня», замечу отдельно, что его не случайно иронически называют «моделью русской духовности в натуральную величину». Это не просто самое крупное в архитектурном отношении культовое сооружение. В нем собраны и смешаны все главные противоречия современного российского православия – и претензия на величие, и историческая миссия, и неудержимая тяга к роскоши помноженная на гигантоманию, и чинопочитание со сребролюбием. ХХС по структуре - это бизнес-центр, закамуфлированный под храм, и именно потому он символ нынешнего руководства РПЦ. При этом много людей приходят туда молиться – и это не менее важно. В этом храме, где есть и концертный зал, и банкетные помещения, и ВИП-парковки, и масса всего мирского, есть и вера. И вот, пожалуйста, акция юродства случилась именно там – кому-то оскорбление, а кому-то очищение и благодать. Всему там есть место, и есть надежда, что настоящей вере, настоящему желанию человека жить честно, настоящей христианской совести никакие ток-шоу сегодня уже не помешают.

Если бы в Рунете был конкурс новостей, то в номинации "двусмысленность года" победила бы новость о ликвидации Осамы бен Ладена. Потому что смысла у нее внезапно оказалось два. Один прост как правда: десять лет правоохранительные органы США преследовали террориста номер один, организовавшего крупнейший теракт современности, и наконец-таки настигли. Честь им, хвала и одобрение налогоплательщиков. Второй смысл тоже прост, но как газета "Правда". Он заключается в дружном мнении наших соотечественников, сформулированном сотнями блогеров и радиослушателей: "Убийство бен Ладена не изменит мир к лучшему".

Казалось бы - при чем тут изменение мира? Борьба с терроризмом - это хоть и сложное, но вполне конкретное занятие, цель которого - предотвращение терактов и воспрепятствование деятельности террористических организаций. Российские силовики, к примеру, тоже ею постоянно занимается, и никто не ждет, что они "изменят мир к лучшему". А вот от американских борцов с терроризмом мы, как оказалось, ждали именно этого. Что это: неадекватная вера в американское могущество или наоборот - попытка непризнания реального успеха наших союзников (между прочим) в борьбе с самым актуальным из мировых зол? Или кто-то искренне думал, что весь мировой терроризм держится на одном бен Ладене?

При попытке всмотреться в этот странный второй смысл обнаруживаешь, что и он неоднозначен. Он раздваивается снова и снова, потому что наши граждане отчасти осуждают американцев за "радость по поводу смерти" (действительно, человек убит, чего хорошего?); отчасти считают постигшую бен Ладена участь "местью" и тоже осуждают; отчасти подозревают, что теракт 11 сентября организовал не новопреставленный террорист номер один, а спецслужбы США, а еще от одной части предполагают, что бен Ладен и сам сотрудничал со спецслужбами США. Можно всматриваться и дальше, но лучше остановиться, потому что ход мысли в принципе ясен, а присоединение к бреду - дело неблагодарное.

Остается только констатировать, что двусмысленность так тотальна, потому что у нас по-прежнему два мира: наш и их. И нашему от ликвидации бен Ладена, действительно, никакой пользы: в лесах Северного Кавказа все останется по-прежнему, жидкости в самолет проносить так и не разрешат, и это не гарантирует нас ни от чего - ни в аэропорту, ни в метро. А вот другому миру, в котором десять лет назад произошел чудовищный теракт, эта ликвидация была нужна. И вовсе не для мести, а чтобы нация, перенесшая травму, убедилась, что преступление не может быть безнаказанным. И чтобы история безумца, которого его собственная ненависть и страсть к убийству загнали в бункер и заставили десять лет вести жизнь червяка, прячущегося в норе, наконец закончилась. Конечно, лучше бы она закончилась арестом и судом, но теперь уж ничего не поделаешь.

Но то, что она закончилась именно так - не судом, а ликвидацией, не по правилам правоохранительных органов, а по правилам, навязанным миру явлением, которое ликвидированный олицетворял, - делает двусмысленность эталонной.

Представляю, какие комья грязи полетят сейчас во Владимира Буковского, который прямо на фоне юбилея первого (и последнего) президента СССР публично обвинил его в кровавых преступлениях - да еще и в Англии, где русофоб на русофобе и ужасного Березовского крышуют, а смелого героя Лугового, наоборот, преследуют. Заранее понятно, что как эти комья земли русской не долетят до цели, так и английская Фемида скорее всего не проявит никакого внимания к Михаилу Горбачёву.

Между тем инициатива Владимира Буковского крайне целебная. Она привлекает внимание общества к важному вопросу: может ли лидер государства покушаться на жизнь и свободу граждан во имя «целостности страны» или любых других великих целей? Последний раз на моей памяти публично ответ на него давал депутат Госдумы Геннадий Гудков, в связи с захватом школы в Беслане. Когда парламентское расследование установило, что штурм школы был начат по инициативе силовиков (кто именно приказал его начать суд так и не выяснил), Гудков сказал, что есть вещи поважнее жизни детей – это государственные интересы. Гудков – человек искренний, он действительно так считает. И не только он.

Казалось бы, при чем тут историческая память? А вот при том, что невозможна нормальная жизнь общества, которое не отрефлексировало национальные травмы и не осознало, что быть изнасилованным и помалкивать – это что угодно, только не героизм. Безнаказанно изнасилованное общество и без Гудкова знает, что его изнасилуют еще неоднократно, если понадобится, и внутренне согласно с таким положением дел. Никакая экономическая свобода не помогает стать благополучной стране, народ которой категорически отказывается знать правду о себе – двадцать лет подряд мы убеждаемся в этом. Двадцать лет мы тупо бубним про великую победу великой страны и не отвечаем четко на вопрос: преступен ли режим, закопавший в землю несколько миллионов мирных граждан? Было ли это ЦЕЛЕСООБРАЗНО? Семьдесят лет мы сами себе не верим, что тысячи пленных поляков расстреляны под Смоленском советскими спецслужбами, – нам приятнее думать, что это не факт. А чтобы факты не загнали нас в угол, мы ставим на дело гриф «секретно», а потом закрываем его в связи со смертью фигурантов. «А ручки-то – вот они», что называется.

Казалось бы, дело прошлое, почему бы его, действительно, не похоронить? Зачем дотошная организация «Мемориал» много лет добивается в судах подтверждения невиновности расстрелянных в Катынском лесу, собирает справки о невиновности похороненных на Коммунарке, в Бутове, на Донском кладбище, на тысячах кладбищ страны? Затем на самом деле, что юридическая оценка преступлений против человечности – единственный путь спасения нашего общества от окончательной социальной и нравственной деградации.

Владимир Буковский всегда говорил о необходимости люстрации и официального осуждения преступлений коммунистического режима. Для поддержки его инициатив России не хватало мелочи – психологического здоровья. И сейчас не хватает. Я не знаю, что грозит Михаилу Горбачёву, если его вдруг действительно призовут к ответу за то, что он санкционировал в Тбилиси, Вильнюсе и Баку. Учитывая нашу общую ментальность двадцатилетней давности, почтенный возраст и множество реальных заслуг, было бы гуманно ограничиться официальной юридической оценкой этих событий и его роли в них. Было бы полезно назвать преступления преступлениями. Для начала.

Если говорить о моем (сугубо личном) мнении о причинах прихода представителей опеки в дом Евгении Чириковой, то я абсолютно не сомневаюсь в том, что это попытка запугивания. Подобные вещи периодически случаются: использование администрациями разного уровня сотрудников опеки для давления на гражданских и политических активистов – более-менее сложившаяся практика. Структуры власти прочно провязаны и проклеены между собой, и, естественно, если администрации района велено Чирикову «погнать из леса», то вот вам простой способ грубо намекнуть ей, что следует заниматься не политикой, а воспитанием детей. И опека никуда не денется: пойдет куда сказано и будет врать про письмо от соседей.

Что до самого института опеки, то он, с одной стороны, конечно, защищает интересы детей, но с другой – у него и свои интересы есть, как у любой современной чиновничьей структуры. И их обычная деятельность – не оппозиционеров репрессировать, разумеется, а о бюджете думать. Отнятый ребенок – это, кроме всего прочего, деньги на его содержание, поступающие в специализированное учреждение, связанное с этой самой опекой. Поэтому отнять ребенка в принципе выгодно, сколько бы господин Астахов ни рассказывал о том, как он учит сотрудников опек беречь и сохранять семьи.

(Читать целиком)

Любого человека по-настоящему может защитить только закон. Будь он преступником или не преступником. У нас есть права, одинаковые для всех, и их нельзя нарушать. Если это делает движение "Наши" или это делает власть – это их проблемы. И мы можем рассчитывать, что когда-нибудь они за это будут отвечать, и опять-таки по закону.

Убедившись в том, что нет законного способа воздействовать на человека, который совершает преступления (например, неправедно судит, использует служебное положение в личных целях), честные люди иногда прибегают к способам незаконным. Но это ставит нас на одну доску с преступниками и подрывает возможность изменить что-то к лучшему.

Когда кого-то травят, унижают, когда чей-то личный адрес выкладывают в Интернете и т.д., то пусть уж это делает организация "Наши", которая постоянно этим занимается - и дай им бог когда-нибудь за это ответить.

Приличные люди не должны этим заниматься. Никогда. Мы должны добиваться законных целей законными способами. И судья Боровкова заслужила не травлю, а уголовное преследование. И пусть оно ее постигнет. Я надеюсь, это рано или поздно случится.

К слову, Сахаровский центр делает сайт, который называется "Исполнители". Он целиком посвящен деятельности судей, ведущих политически ангажированные процессы. Мы там собираем сведения не об их родственниках и домашних адресах, а о делах, в которых эти судьи участвовали, об их служебном продвижении и о пострадавших от их деятельности. Это очень важно, потому что это наша общая история.

А личная жизнь человека, его домашние дела - это не касается никого. Даже если этот человек преступник.

Сходила на процесс по делу Ходорковского и Лебедева.

Давно собиралась, но все работа какая-то мешала, а тут приехала из Перми любимая учительница Марина Петровна, говорит - пойдемте, а то так и не увидите процесса века. И мы пошли.

Когда про этот процесс будут снимать кино, его наверняка будут выдерживать в черно-серо-зеленых болотистых каких-нибудь красках, гулких звуках и непременно в мрачном формате. Потому что реалистичность никогда не похожа на реальность. А реальность этого суда сегодня была явлена ослепительно яркой и оптимистичной во всех отношениях.

Хамовнический суд как пространство - самый человечный суд из всех, какие мне попадались в Москве. Это вам не Лефортовский - тесный, темный и с сортиром на улице, это вам не полуразрушенный Симоновский с запахом мышей, не советско-хрущевский Гагаринский, не державно-административный Мосгорсуд с железными стульями типа "до свиданья, почки, здравствуй радикулит". В Хамовническом суде широкие лестничные марши, стены, хоть и выкрашены до половины краской, но теплого оранжевого цвета, на полу не скользкая плитка, в просторном зале достаточно скамеек и приятные лица.

Сначала зрителям разрешили зайти и сесть. Потом всех выгнали и велели стоять на лестнице, и люди встали вдоль стены и вдоль перил - стали ждать привода подсудимых и разговаривать. Прошло с полчаса, и мы с Мариной Петровной уже сидели на лавке за углом, когда нам было велено встать и все-таки уйти на лестницу, ведущую вниз. Там места не было, стало тесно, не осталось никакого прохода, и люди толпились, пытаясь его восстановить, когда появился конвой с заключенными.

Это было неожиданное и яркое зрелище, потому что они шли сверху. Как это возможно – непонятно. Наверное, их привезли к другому выходу и провели по другой лестнице наверх - неважно. Они остановились на лестничном марше в каких-то таких немыслимых лучах, что народ, натурально, замер в трепете. Жизнь, как известно, состоит из мизансцен, и эта была очень сильной, особенно если учесть ее случайность.

Все объяснимо: на этой лестничной площадке (между третьим и четвертым этажом) огромное окно - от самого пола, высотой метров пять - и солнечный свет в это время суток из него бьет мощный и контровой. Оконный переплет там старый, и он создает эффект совершенно фантастический: бело-золотые жесткие лучи стрелами расходятся из-за любого предмета, попадающегося на пути света. Ходорковский и Лебедев стояли на одной из верхних ступенек и улыбались, а вокруг - выше и ниже - замерли хмурые приставы с автоматами, в черной одежде и все, как нарочно, смуглые. Контраст был, я бы сказала, невероятный, как и ассоциации.

Люди замерли на лестнице, задрав головы. Группа начала спускаться, и народ стал аплодировать. Наверное, это было правильно, но с точки зрения мизансцены напрасно: мистика моментально улетучилась и сменилась театральностью.

Все, что происходило в зале, тоже было в некотором роде сценично. Судья Данилкин, микрофон которого был закреплен на самом краешке стола (как можно дальше от судьи), тихо пробормотал неразборчивое вступление и позволил выступить адвокату, который долго и с цитатами обосновывал ходатайство об отводе судьи Данилкина. Аргументировал он это очевидной необъективностью и предвзятостью судьи и фактическим нарушением права подсудимых на защиту.

Как известно, судья Данилкин приобщает к делу кучу мусора, вплоть до почтовых конвертов, но отклоняет все документы, опровергающие обвинение. Неприобщенных документов была перечислена чертова уйма.

Потом слово взял Платон Лебедев и долго объяснял судье, почему ему следует уйти из процесса. «Я уже 8 лет вынужден наблюдать импотенцию отечественного судопроизводства», - начал он; был остроумен и довольно резок. В нашем детстве это называлось «оттаскать на хуях». При этом Лебедев, очевидно, чувствует себя неважно. Некоторые свои тезисы он иллюстрировал цитатами, которые проецировались на стену посредством проектора, и эта «мультимедийность» действия особенно ярко подчеркивала средневековость происходящего.

Выступающий следом Ходорковский был гораздо бодрей. Он обещал быть кратким - и был. Он обратил внимание судьи на то, что процесс превращается в посмешище, что если в активах потерпевших не обнаружено недостачи (а ее таки не обнаружено), то обвинение не просто ложное, а заведомо ложное и что сам Данилкин в лучшем случае прикрывает преступную халатность следствия.

Все это время судья сидел, скорбно подняв брови, поблескивал очками и подергивал круглым носом. Смуглые приставы спали.

Потом был объявлен перерыв, и мы ушли. Что было дальше? Не знаю, но чувства у меня смешанные. С одной стороны, понятно, что это чудовищное мрачное издевательство системы над невиновными людьми. С другой стороны, эту систему представляют и воплощают вполне конкретные люди – с именами и фамилиями, с семьями и образованием, с глазами, ушами, сердцами, руками-ногами и всякими обычными потрохами. И поэтому за них немного страшно. И за детей их, и вообще.

Потому что уже видно, уже просто насквозь понятно, что безнаказанность их – иллюзия, что они уже проиграли – и не только этот бессмысленный процесс, но всю свою жизнь. Потому что они публично и откровенно совершают тяжкое преступление, которое уже не могут не совершать. От них ничего уже не зависит. Система с ними покончила, и они уже догадались. И нет у них никаких перспектив ни на этом свете, ни на том.

А у подсудимых – наоборот.

Прошло больше 20 лет с тех пор, как не стало Андрея Дмитриевича Сахарова. Его имя прочно вписано в историю СССР и России. Сейчас обсуждается вопрос об установке памятника Сахарову в Москве – в городе, с которым была связана вся его жизнь. Общественная комиссия по сохранению наследия академика Сахарова планирует ряд мероприятий, имеющих целью создание такого памятника (см. Заявление Общественной комиссии).

Первый вопрос – подыскать для памятника хорошее место. Логично, если это место будет связано с биографией Сахарова. Важно, чтобы памятник был хорошо виден, чтобы к нему было удобно подойти. Кроме того, памятник не должен быть оторван от основных артерий городской жизни. Несколько разумных предложений уже имеется (см. ниже). Возможно, однако, что ни один из этих вариантов не пройдет технического согласования в градостроительной инспекции, поэтому имеет смысл этот список расширить.

Мы надеемся на помощь общества в этом вопросе и будем искренне признательны за каждое добросовестное предложение. До конца июля мы готовы рассматривать их и обсуждать, а в конце августа планируем обратиться в городские структуры с заявкой на установку памятника.

Следующий вопрос, отчасти связанный с предыдущим: какова должна быть концепция памятника? Какая сторона личности и деятельности А.Д. Сахарова должна быть увековечена в памятнике? Сахаров – ученый и один из создателей ядерного щита своей родины? Сахаров – политический мыслитель и бесстрашный борец за права человека? Сахаров – гуманист и наследник традиций российской интеллигенции? Что именно из его жизни и деятельности мы хотим увековечить? Подчеркнем: не каким памятник должен быть, но - чему он должен быть посвящен, в чем должна состоять его основная идея?

Мы будем благодарны каждому, кто предложит собственное видение общей концепции памятника. Все предложения будут выложены на сайте и учтены.

Предварительный список мест расположения памятника А.Д. Сахарову

1. Пересечение Садового кольца с проспектом Сахарова – предложение привязано к проспекту имени Сахарова.

2. Начало Никитского бульвара у площади Никитских ворот. Это места детства и юности Сахарова: консерватория, церковь, связанная и именем Пушкина, путь в старое здание университета. (По периметру площади стоят памятники Тимирязеву, А.Н. Толстому, Пушкину и Натали – это может помешать.)

3. Пересечение Бульварного кольца с улицей Воронцово Поле (б. Обуха) - конец Яузского бульвара/начало Покровского. Сахаров жил в 500 метрах от этого места. Это бульвар, без единого "конкурирующего" памятника, с хорошим подходом.

4. Начало сквера, ведущего к зданию Сахаровского центра – через дорогу от дома, в котором Сахаров прожил последние почти 20 лет жизни. Рядом находится общественный центр имени Сахарова. (В этом месте есть еще два памятника).

5. Ленинский проспект, в районе ФИАНа, с которым А.Д. Сахаров был связан большую часть своей жизни. Поблизости находится площадь Игоря Евгеньевича Тамма, что немаловажно. Можно подобрать хорошее место для памятника в этом районе.

Если пройти по ссылке, там можно свои соображения писать. И здесь, в комментариях, тоже можно. Все будет учтено.

Есть электронные средства массовой информации, а есть сайты средств массовой информации. Например, когда у нас была интернет-газета «Избранное», это было СМИ, и за все, что там написано, мы несли ответственность. Но когда ложное сообщение (гэбэшный слив) было опубликовано на сайте «Российской газеты», в редакции мне ответили, что это не публикация, потому что сайт не является средством массовой информации. И действительно, я посмотрела – в газете этой новости не было, а вот на сайте висит. Дело было в 2007 году.

(Дальше...)

Киноклуб Сахаровского центра приглашает 5 мая в 19.00 на показ документального проекта «Эвакуация».

Накануне 9 мая мы предлагаем обратиться к тыловой и малоизвестной стороне Победы.

Документальный кинопроект создан на основе 100 судеб – 100 интервью. И это совсем не та эвакуация, о которой мы осведомлены.

Великое переселение народов. Люди ехали на Восток в надежде вернуться домой через три месяца. Три месяца обернулись четырьмя годами тяжелейшей работы, лишений и нищеты. Для многих эвакуация оказалась пожизненной.

Автор сценария: Самарий Зеликин при участии Алексея Ханютина, Евгения Жирнова.

Режиссеры: С. Зеликин, Е. Сумин, А. Муругов, В. Мосс.

Оператор: Алишер Хамидходжаев.

Композитор: Павел Карманов.

Продюсеры: А. Ханютин, Г. Либергал, Е. Меликсетова.

После просмотра состоится беседа с одним из создателей фильма – Алексеем Ханютиным.

Адрес: ул. Земляной вал, д. 57, стр. 6.ст. метро «Курская», «Чкаловская»,

Проезд до ст. метро Курская, Чкаловская, Таганская

Тел. (495) 623 4401, 623 4420

Вход свободный.

Стихотворение "...не я участвую в войне, война участвует во мне".

Песня – "Десантный батальон". И песня хорошая, и кино. Из фильмов еще "В бой идут одни "старики". И помню, как меня выкосил фильм, когда я уже была пожилым подростком: Элем Климов, "Иди и смотри". Я пошла в кино и посмотрела, а потом спать не могла. Еще "Завтра была война" – сентиментальное, я такое люблю.

Из книг мне ужасно понравился и с удовольствием прочла "Будь здоров, школяр!" Булата Окуджавы.

Пусть свое мнение выскажет Владимир Абаринов.