Если говорить о моем (сугубо личном) мнении о причинах прихода представителей опеки в дом Евгении Чириковой, то я абсолютно не сомневаюсь в том, что это попытка запугивания. Подобные вещи периодически случаются: использование администрациями разного уровня сотрудников опеки для давления на гражданских и политических активистов – более-менее сложившаяся практика. Структуры власти прочно провязаны и проклеены между собой, и, естественно, если администрации района велено Чирикову «погнать из леса», то вот вам простой способ грубо намекнуть ей, что следует заниматься не политикой, а воспитанием детей. И опека никуда не денется: пойдет куда сказано и будет врать про письмо от соседей.

Что до самого института опеки, то он, с одной стороны, конечно, защищает интересы детей, но с другой – у него и свои интересы есть, как у любой современной чиновничьей структуры. И их обычная деятельность – не оппозиционеров репрессировать, разумеется, а о бюджете думать. Отнятый ребенок – это, кроме всего прочего, деньги на его содержание, поступающие в специализированное учреждение, связанное с этой самой опекой. Поэтому отнять ребенка в принципе выгодно, сколько бы господин Астахов ни рассказывал о том, как он учит сотрудников опек беречь и сохранять семьи.

Понятно, что та же Чирикова – человек известный, она на виду, с ней опеке связываться глупо. Скорее всего, ее просто пытались припугнуть и это не повторится. Но не исключено, что и повторится: появятся другие заявления, у нас всякое бывает.

Я не большой знаток законодательства в этой сфере, но мне не кажется, что его нужно как-то существенно менять, чтобы лучше защитить семьи от административного произвола. Хорошо бы начать его соблюдать. Мне очевидна только одна вопиющая проблема в законе, защищающем ребенка (если она действительно в законе, а не в правоприменительной практике): когда один родитель изолирует ребенка от другого родителя, увозит его или прячет, милиция не принимает заявления о похищении, не заводит уголовного дела и не ищет ребенка. В любой цивилизованной стране это похищение, а у нас нет, и опека в этих случаях как-то не настаивает на защите прав ребенка, судьба которого никому неизвестна. У нас считается, что это семейное дело, и если никто никого не убил и не покалечил, то преступления как бы и нет.

При всех неприятностях, которые органы опеки способны создать семье, я не уверена, что их полномочия следует сократить. Ведь в наших семьях бывает разное – случается, что детей истязают и убивают. Любой гражданин по Конституции находится под защитой государства, даже если он маленький, и у государства должна быть возможность вмешаться и защитить его. У нас не в законе проблема, а в практике правоприменения. Опека – такой же госорган, как все остальные: вот милиция тоже должна защищать гражданина, а часто этого не делает. У нас вся правоохранительная корпорация занята вещами, которых нет в их должностных инструкциях, и это не означает, что такие органы вообще не нужны. Нужны, только не такие, как у нас.

Кто и как способен менять практики, которые у нас сложились, – вопрос. Я думаю, что измениться они смогут только когда у нас будут свободные СМИ и независимые выборы - против коррупции нет других средств. И появится все это, когда население захочет, чтобы это появилось. Вот, например, когда сама Евгения Чирикова захочет этого. Ведь сейчас она говорит (я как-то ее слышала): «Если Медведев выполнит наши требования, мы за него проголосуем». Ей, в общем, все равно, откуда он взялся. И это та самая проблема, из-за которой с ней сейчас происходят неприятности в конечном счете. Когда такие люди, как она (молодые, активные, способные защитить свои интересы), поймут, как устроено государство и как жизнь, происходящая за пределами их леса, влияет лично на них, и когда они захотят нести за это ответственность – все изменится. Это, к сожалению, требует некоторых ментальных изменений. Но надежда есть.