В широком смысле репрессивная государственная политика в отношении некоммерческих организаций в России началась еще в 1999 году. Первая волна была в 1999-2001 годах. НКО заставляли перерегистрироваться, а Министерство юстиции отказывалось признавать деятельность по защите прав человека уставной задачей организаций.

Вторая кампания началась в 2006 году - с созданием Росрегистрации и с волной проверок, представлений и исков о ликвидации или о прекращении деятельности. Она закончилась в 2008 году с избранием Дмитрия Медведева на пост президента.

Третья кампания началась почти два года назад, когда был принят так называемый закон об иностранных агентах. Эта волна все еще идет.

С ней, на мой взгляд, помогает бороться судебное обжалование.

Когда начались массовые прокурорские проверки, мы активно стали агитировать руководителей НКО за обращение в суды. Прокуроры имели плохое представление об НКО, не знали специфики их деятельности и нахрапом инициировали проверки. Мне стало очевидно, что в Министерстве юстиции не разделяют такого рьяного отношения к применению этого закона. Условия для судебных процессов были хорошие. Выигрыш был очень вероятен - хотя бы по формальным основаниям. Он стал бы свидетельством того, что прокуратура не всегда права, что можно добиваться судебной защиты.

Итог получился даже лучше, чем мы ожидали. Есть около двадцати решений в пользу НКО, причем мы - организация "Агора" - были причастны к большинству из них. Можно говорить, что судебная система не восприняла закон об иностранных агентах.

Что касается недавнего решения Конституционного суда по этому закону, то я воспринимаю его положительно. Даже ради того, чтобы КС признал необходимость пересмотреть решение в отношении ассоциации «Голос», стоило затевать все обращения в суды. Всю эту историю стоило затевать хотя бы ради одного мнения судьи Ярославцева, которое скорее всего учтет и ЕСПЧ. И уж тем более ради консолидации Совета по правам человека при президенте, который сейчас очень разношерстный.

Наше объединение - один из главных плюсов нашей борьбы.

Да, КС не дал четких критериев политической деятельности. Но, мне кажется, нет ни одного человека, который мог бы четко определить термин «политическая деятельность». КС так и сказал, что некоторые термины невозможно определить. ЕСПЧ тоже не определяет слово «пытка», а интерпретирует его в своих решениях.

Разумеется, решение КС компромиссное. Оно как бы делает реверансы и в сторону заявителей, и в сторону власти, дает всем основания утверждать, что есть и плюсы, и минусы. Однако едва ли кто-то мог всерьез полагать, что КС возьмет на себя политическую смелость признать, что закон не соответствует Конституции, как это сделал судья Ярославцев. По моей информации, он может оказаться не единственным, у кого есть особое мнение.

Стоит отметить, что между «Агорой» и «Мемориалом», например, после принятия закона об иностранных агентах возникли некоторые разногласия, которые существуют до сих пор. На нашей стороне Совет по правам человека и уполномоченный по правам человека.

Но есть те, кто считает, что нужно было сразу идти в Европейский суд по правам человека, подключать Совет Европы и другие инстанции, к примеру, Венецианскую комиссию. Впрочем, оба этих юридических подхода переплетаются.

Всегда стоит задавать себе вопрос: какова вообще задача твоей правозащитной деятельности? Если нет доверия российской судебной системе, то, получается, нет смысла обращаться в суды и заниматься юридической деятельностью – она предполагает обращение в государственные органы, которое невозможно без доверия к ним.

Наша миссия заключается в том, чтобы именно юридическими средствами в национальных судах добиваться справедливости. Ставить перед собой завышенные цели невозможно, особенно если речь идет об интересах конкретного клиента.

Я надеюсь, что сегодня НКО почувствовали, на что они способны. Власть говорит им: либо идите в реестр, либо ликвидируйтесь, либо перестаньте получать иностранное финансирование. Задача в том, чтобы сопротивляться властям законными способами, не ускорять решение этой дилеммы. Отсрочка процесса в Замоскворецком районном суде выгодна НКО. Чем дольше будет висеть – тем лучше. Это не дает возможности прокуратуре принимать дальнейшие репрессивные шаги.

Стоит помнить, что идет не только тактическая, но и стратегическая борьба. Ситуация внутри страны будет меняться, и меняться к лучшему в отношении прав человека. Начало судебных процессов сейчас – это задел, который потом позволит добиваться положительных результатов. Хотя бы морального удовлетворения.

На вопрос, стоит или не стоит правозащитным НПО брать деньги у государства, "Агора" отвечает своими действиями. Мы получили ровно столько денег, сколько просили; кроме того, удовлетворены заявки двух наших региональных партнеров - это чувашский "Щит и меч" и Казанский правозащитный центр. Общая сумма всех профинансированных проектов составляет почти пять миллионов рублей.

Когда люди приходят за помощью, никто никогда не спрашивает, за чей счет мы будем помогать, – такого не было ни разу за 11 лет. Иногда спрашивают, за чей счет мы живем, как формируется имущество организации. Ответ всегда был такой: из большого числа разных источников. Как правило, их больше десятка – коммерческие и добровольные пожертвования, российские государственные и негосударственные деньги, международные, иностранные частные и государственные. Никакой источник при этом не является у нас доминирующим, это всегда не более 15 процентов от общего бюджета. Это принципиальная позиция "Агоры", связанная с безопасностью, к которой мы очень трепетно относимся и уделяем ей очень много внимания.

Бюджетное финансирование "Агоры" также составит не более 15 процентов годового бюджета на 2014 год. И мы не собираемся отказываться от каких-то источников финансирования в угоду другим. В этом нет никакого смысла, все законные способы формирования имущества организации могут и должны использоваться – таково мое глубочайшее убеждение.

Получение бюджетных денег неверно трактовать как получение президентского гранта. Это Владимир Владимирович не из своих сбережений выдает, не отрывает кусок от семьи и раздает его правозащитникам, это средства федерального бюджета. Из того же федерального бюджета идут деньги на социалку, образование, зарплаты полицейским, которые бьют людей, которых мы потом на эти же бюджетные деньги представляем в рамках следствия и в судах. Это все один и тот же карман, который пополняется налогоплательщиками, это важно понимать. Мы работаем на российские деньги в интересах российских граждан. И на американские деньги мы тоже работаем в интересах российских граждан.

Никто никогда ни де-юре, ни де-факто, ни публично, ни кулуарно не ставил условием получения бюджетного финансирования отказ от иностранного. Хочется передать привет депутату Сергею Железняку, который, очевидно, думал иначе: вы же в Думе сидите, законы дурные принимаете, вот и примите очередной дурной закон, запрещающий иностранное финансирование неправительственных организаций. Тогда и будем разговаривать. У вас же в руках кнопка от принтера, сделайте закон и будете потом требовать от того же министра юстиции Коновалова запретить деятельность организаций, которые получают иностранное финансирование. В "законе Димы Яковлева" вы, пацаны, уже предусмотрели право приостанавливать деятельность НПО, которые получают американское финансирование. Только почему-то в течение года это положение закона ни разу не было применено Министерством юстиции. Так давайте, в чем проблема? Претензии надо предъявлять к Министерству юстиции, а не к НКО, это Минюст не выполняет принятые вами положения федерального законодательства. Не стесняйтесь, начинайте, потому что я только этого и жду, мне только этого и хочется. Мы только и ждем, господа, когда вы в очередной раз наедете на НПО, чтобы вы отгребли десятками судебных процессов по стране от души. Я это гарантирую.

Последние восемь лет мы занимаемся защитой НПО от разных претензий, проверок, наездов, исков, протоколов и прочего. Поскольку сейчас власти очевидно собираются контролировать существенную долю рынка экономики третьего сектора, то есть обеспечивают финансирование для НКО, в том числе для критикующих власть, это может привести к существенному повышению рисков для этих организаций. Поэтому одной из основных причин подачи заявки на бюджетное финансирование было желание понимать, как это работает, знать изнутри всю эту технологию и иметь возможность эффективно и качественно защищать организации.

Именно в этом году власти решили заманить деньгами большое количество организаций, пользующихся репутацией независимых. Риски могут появиться в следующем году, когда пойдут первые январские отчеты. Пока никаких отчетов не было, мы только подписали соглашение, получили первый транш и начинаем работать.

Пара слов о проекте, на который мы получили бюджетные деньги. Он называется "Правовая школа "Агоры". Мы замыслили его давно и все пытались к нему с разных сторон подойти. Там очень много административных расходов: проезд, проживание. Плюс это не совсем профильная деятельность "Агоры", мы обычно не проводим семинаров и тренингов. Но вот решили запустить процесс обучения и поделиться опытом, который у нас накопился за последние годы. Мы хотим подтянуть молодых юристов, расширить линейку адвокатов и юристов, которые готовы работать по делам, связанным с правами человека, произволом правоохранительных органов; по делам активистов, журналистов, блогеров. Накопленного опыта много, с этим надо уметь работать. Это вопросы тактики, стратегии, проведения адвокатских расследований, сбора доказательств. Это не только юридические знания, это знания в области лингвистики, судебной психиатрии, психологии, навыки использования детектора лжи. В общем, это наш арсенал, которым мы бы хотели научить пользоваться более широкий круг людей - не чтобы вырастить себе смену, а чтобы подготовить юристов, с которыми и мы потом продолжили бы работать.

Многочисленные сообщения из разных российских городов однозначно свидетельствуют о том, что в конце декабря - начале января власти задействовали МВД России для сопровождения проходящих по всей стране протестных акций. Сопровождение включает в себя оперативно-розыскные мероприятия по сбору информации об организаторах, участниках, местах сбора, маршрутах, содержании полиграфической продукции, планируемой к распространению и так далее. Министерство поручило эту работу подразделениям по противодействию экстремизму, тем самым центрам «Э» (ЦПЭ), которые есть в каждом российском регионе. Важно понимать, как действуют, какие полномочия имеют оперативники этих подразделений, а главное, как себя вести в случае интереса с их стороны.

В этом месяце уже из нескольких городов России пришли сообщения об активности оперативников ЦПЭ в отношении организаторов и участников прошедших и предстоящих протестных акций. Первым стал создатель протестных групп в социальных сетях Илья Клишин, известный по общественно-политическим проектам Epic Hero и WOS, чьих родителей в Тамбове несколько раз тревожили из центра «Э», желая объяснений насчет деятельности совершеннолетнего сына.

В Нижнем Новгороде в конце января уже дважды задерживались полицией расклейщики объявлений о митинге и шествии 4 февраля.

Вечером 27 января старший оперуполномоченный ЦПЭ при ГУВД Нижегородской области Сергей Филимонов при поддержке бойцов спецназа задержал в Нижнем Новгороде четырех активистов «Другой России». Они собирались, чтобы обсудить проведение агитации к 4 февраля. Основанием для задержания, со слов полицейских, послужила «схожесть с преступниками, совершившими ограбление». В итоге на активистов составили протоколы за участие в несанкционированном пикете (статья 20.2 КоАП РФ), а одного из них обвинили еще и в неповиновении сотрудникам полиции (статья 19.3 КоАП РФ).

29 января полиция задержала за расклейку объявлений о предстоящей акции правозащитника Станислава Дмитриевского. В отношении него было возбуждено административное дело по статье 3.3 КоАП Нижегородской области, предусматривающей штраф до 3000 рублей за «наклеивание, развешивание, крепление, нанесение краской, размещение иным способом информационных материалов и объявлений рекламного и нерекламного характера вне специально отведенных для этого мест». Причем местный закон предполагает отдельный штраф за каждое размещенное объявление.

Звонки и визиты оперов ЦПЭ к активистам в Самаре зарегистрированы на прошлой неделе. В частности, они нанесли визит к лидеру самарского отделения партии «Яблоко» Игорю Ермоленко, в ходе которого «рассказали друг другу о борьбе с экстремизмом». Приглашение явиться на беседу получил лидер общественного движения «Самара против «Единой России» адвокат Сергей Тучин. Сотрудники центра «Э» посетили проживающих в сельской местности родителей одного из организаторов интернет-сообщества «Самара за честные выборы!» в социальной сети «ВКонтакте». Оперативники требовали от родителей оказать на него давление, чтобы он прекратил администрирование группы в социальной сети.

Все подобные профилактические беседы сводились к призывам не участвовать в акциях самим и не агитировать других, к угрозам привлечь к ответственности за экстремизм, а иногда и к откровенному склонению к сотрудничеству.

Оперативники на таких встречах нередко требуют подписать некие документы, предупреждающие об ответственности за экстремизм. Так было с активисткой Алевтиной Дюпри из Волгограда, которую 27 января вызвали в ЦПЭ на беседу. Не представившиеся оперативники спрашивали о взглядах и ценностях Алевтины, зачем она занимается общественной деятельностью. Кроме того, оперативники предложили подписать документ - «предупреждение как «организатора несанкционированного мероприятия «автопробег с белыми лентами за честные выборы» об ответственности установленной 16 ст. федерального закона об экстремизме», как пишет Алевтина на своей странице в Facebook.

(Что такое Центр Э и как себя вести)

Основание для вмешательства в частную жизнь и ограничения свобод человека в виде сохранения национальной безопасности, конечно, существует. Оно признается Конституцией и Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.

Но, безусловно, сбор информации о частной жизни людей - это нарушение государством определенных свобод человека, и поэтому здесь грань должна быть четко определена. Это та логика, в которой традиционно рассматриваются подобные вопросы Европейским судом по правам человека.

Главный вопрос здесь в том, насколько обоснованно и необходимо в демократическом обществе такое вмешательство. В случае с анкетами в Подмосковье оно, безусловно, необоснованно. И никакой необходимости там явно нет.

(Читать полностью)

Рустам Минниханов, безусловно, преемник Шаймиева. Он человек, который при Шаймиеве в свое время был главой правительства. Деревенский парень, сын лесника. Один из его братьев – глава ГИБДД Татарстана, а другой – бывший глава администрации одного из районов республики.

Минниханов заводной, довольно напористый и пробивной. В общем, внутри здешней элиты он характеризуется положительно.

Что касается ожиданий каких-то либеральных преобразований в республике, я очень удивлюсь, если с его приходом они начнут происходить. Но, как ни крути, новая метла всегда метет по-новому. Достаточно посмотреть на то, какие инициативы теперь выдвигает Медведев, и сравнить с тем, что о нем говорили в период предвыборной кампании и сразу после назначения - так или иначе, его политика отличается от политики Путина, по крайней мере в стилистике. При этом ни у кого не было и не остается сомнений в том, что Медведев поддерживает курс Путина.

То же самое в микроформате может произойти при Рустаме Минниханове. Думаю, глядя на тенденции модернизации некоторых вещей на федеральном уровне, молодой глава Татарстана будет вынужден инициировать некоторые модернизационные вещи в республике.