Власть должна увидеть, что мы их любим. И будем им помогать, их защищать, их отбивать. Всеми легальными средствами. Добиваться минимальных приговоров, амнистий, помилований. Впрочем, юридические формальности - не наша проблема. Это власть вывела ситуацию из правового поля. И это она должна думать, как вернуть ситуацию обратно. А мы просто любим своих товарищей. И будем это всячески демонстрировать.

контекст →

Оппозиция должна направить все свои усилия на то, чтобы сделать невозможным возвращение Путина в Кремль 4 марта без масштабных фальсификаций. Решение этой задачи представляется реальным, если внесистемной оппозиции удастся договориться о единой выборной стратегии с думскими оппозиционными партиями.

...Наиболее сильным ходом буржуазно-либеральной оппозиции было бы следующее:

1. Добавить к требованию отставки кабинета Путина требование к президенту Медведеву передать мандат на формирование "правительства доверия" партиям думской оппозиции.

2. Заявить о поддержке 4 марта Сергея Миронова как более перспективной по сравнению с Геннадием Зюгановым консолидирующей кандидатуры для второго тура. Лично я готов проголосовать и за Зюганова, но многие не смогут преодолеть внутренний барьер.

3. Обратиться к Миронову с предложением заявить, что он видит свою миссию исключительно в подготовке условий для проведения перевыборов как Думы, так и президента в течение года и назначит своим "переходным премьером" представителя КПРФ.

4. Предложить всем оппозиционным силам срочно согласовать между собой список изменений, которые должны быть в этот период внесены в законодательство о выборах и партиях.

Если такое соглашение внутри оппозиции будет достигнуто, само его наличие лучше любых переговоров подтолкнет "лучших представителей" господствующей элиты к тому, чтобы представить наконец на подпись президенту указ об отставке Путина.

контекст →

Да, с законными представителями власти - с Зюгановым, с Мироновым и даже с Жириновским (!) - можно и нужно вести переговоры. В крайнем случае к ним можно привлечь Д. Медведева - у него хотя бы есть какие-то остатки легитимности и формальные конституционные полномочия. Но вот кто должен быть категорически исключен из переговорного процесса - так это Путин и его люди. Никаких переговоров с Путиным!

контекст →

Когда народ Ирана шел на пулеметы шахской гвардии "бессмертных" и штурмовал страшное пыточное ведомство - охранку САВАК, - он тоже был прав. Неправы были те, кто потом воспользовался его победой для насаждения новой тирании. Кстати, установление тоталитарной теократии после падения шахского режима вовсе не было фатальным. Были и другие варианты. Альтернатива всегда есть.

Так что не надо пугать тем, что на смену "вменяемым мошенникам" неизбежно придут невменяемые религиозные фанатики-фундаменталисты. Слом системы несменяемости власти - это всегда шанс на развитие демократии, независимо от того, какие силы оказываются во главе, прозападные или антизападные.

контекст →

Такое у нас вообще-то уже было. С какими намерениями написана книга и кого можно допускать к написанию, решала правящая каста жрецов со своей тайной полицией. Люди различаются не только политическими взглядами. Одни, например, получив дубинкой по башке, приходят к выводу что бить дубинкой вообще нехорошо, а другие – что по башке бьют не тех кого надо. Почти как при Сталине: не тех сажают, надо других. У меня создается впечатление, что изрядная часть нашей либеральной общественности относится ко второму типу.

Сколько было сказано и написано абсолютно правильных гневных слов о недопустимости вмешательства государства в интерпретацию истории, когда создавалась пресловутая Комиссия по фальсификации. Тогда либералы опасались, что она будет использована против них консерваторами-государственниками. Теперь же оказывается, что использование государственной дубинки против своих идейных противников нарушением свободы слова либералы не считают.

контекст →

Мне очень трудно отдать предпочтение какому-либо художественному произведению о войне, хоть литературному, хоть кинематографическому. Лучше скажу о том влиянии, которое в целом оказала на меня военная тема в советском искусстве. Именно в советском, а не в перестроечном и постперестроечном. Ведь мое мировоззрение формировалось всецело в советскую эпоху.

Советские художественные произведения о войне в большинстве своем (за очень редким исключением совсем уж плоских агиток) были не столько «ура-патриотическими», сколько глубоко антивоенными. Они учили ненавидеть войну как таковую, ненавидеть жестокость и насилие, ненавидеть фашизм как квинтэссенцию жестокости и насилия. И начиналось это даже не с художественных произведений, а с документальных кинохроник, которые регулярно крутили по телевизору к каждой годовщине Победы. Я их помню с дошкольного возраста, когда даже черно-белый телевизор был диковинкой и соседи по коммунальной квартире изредка собирались у кого-то одного эту диковинку посмотреть.

И при всем советском тоталитаризме, при всей ограниченности информации и запретности многих тем советское искусство сумело поставить все связанные с войной нравственные проблемы и решить их именно в гуманистическом ключе. Перестройка со всем ее свержением всех возможных табу не добавила сюда ничего нового. И без этой гуманистической закваски сама перестройка была бы невозможна. Парадокс? Страшен другой парадокс. Куда это все потом делось? Почему не сработало, например, во время чеченской войны? За несколько лет «реформ» забылось?

Ну а из того, что больше запомнилось или просто сейчас вспомнилось (повторяю, без предпочтений)? «Сотников» Василя Быкова, например. Из поэтических произведений на меня всегда большое впечатление производили военные песни Владимира Высоцкого. От самой простой, почти плакатной «Мы вращаем Землю» до «Ведь это наши горы».

Из фильмов до сих пор люблю старый добрый «Щит и меч». Красивая, наивная сказка, абсолютно неправдоподобная. Но все это готов фильму простить за мировую скорбь в глазах Иоганна Вайса.

контекст →

И сталинисты и антисталинисты должны принципиально отказаться от попыток использовать друг против друга рычаги государственной власти. Спор о Сталине — сугубо внутреннее дело общества, и единственное, чего можно требовать от государства, — невмешательства в этот спор.

контекст →