Сохраняя память предков, современная Российская Федерация любит клеймить своих граждан. Имеются организации, которые в печати нужно отмечать звездочкой, оповещая читателей о том, что принадлежащие к этим запрещенным объединениям люди признаны террористами и экстремистами. Есть иностранные агенты, которые должны сами на себя доносить. Впрочем, такого рода маркировке подвергаются не только явные и тайные злодеи, но и жертвы преступных посягательств. Их еще именуют "социальными группами", и можно вспомнить, как в разные годы с переменным успехом расследовались у нас дела об оскорблении вообще верующих и конкретно русских христиан, работников Министерства культуры и топ-менеджеров крупнейших российских компаний, скинхедов и ментов неверных...

В этом смысле формирующуюся прямо на глазах новую группу российских граждан нельзя не признать уникальной. С одной стороны, причислить их следует к пострадавшим, ибо речь идет о людях, потенциально зараженных коронавирусом 2019-nCoV. С другой стороны, начальство обращается к ним как к вероятным правонарушителям и сулит довольно страшные кары. Приехавшие из-за границы и не соблюдающие режим самоизоляции россияне, сообщается на сайте Мосгорздрава, будут нести "ответственность, в том числе уголовную - вплоть до лишения свободы на срок до 5 лет".

Иными словами, эти удивительные граждане сегодня занимают некую промежуточную ступень между потерпевшими и уголовниками. Изначально все они являются и пациентами, и иностранными агентами, поскольку нуждаются в уходе и, быть может, разносят заразу, привезенную из-за рубежа. Отсюда и гибридный характер директивных циркуляров, в которых прописаны правила их поведения и санкции, которые грозят непослушным.

Интересно также отметить, что слежка за ними осуществляется в режиме контртеррористической операции - то есть "с помощью видеонаблюдения", о чем опять-таки предупреждает Мосгорздрав. И уже зафиксирован первый пойманный с поличным: москвич, рискнувший вынести из квартиры мусор, который "уже некуда было девать". К нему, заточенному под домашний арест и снятому на камеру у подъезда, зашли полицейские и составили протокол о "невыполнении законного предписания".

Параллельно происходят разные похожие истории, которые тоже хочется описывать со ссылкой на уголовные или административные статьи. Применительно к полномочным представителям власти, терроризирующим беззащитных соотечественников. Таких, например, как студентка Катя, чей карантин завершился за две недели до того, как в ее общежитие ворвались полисмен и врач. Что порождает вопросы, отчасти схожие с теми, которые возникают при ознакомлении с делами запрещенных организаций, иностранных агентов и супостатов, разжигающих рознь. Вопросы о границах дозволенного в отношениях государства и человека.

Ясно, что за пытки в делах "Нового величия" и "Сети" надо сажать силовиков. Ясно также, что сами российские законы об иностранных агентах, юридических лицах и физических, служат витринными образцами правового беспредела. Ну и 282-ю статью в нынешнем виде нужно отменять - это тоже особых сомнений не вызывает. Что же касается проблем, связанных с коронавирусом, то ситуация здесь несколько сложнее.

Паника ведь царит во всем мире и во многих правительственных учреждениях и парламентах. Не только в Кремле, где лично Владимир Владимирович возглавляет борьбу с фейковыми русофобскими новостями про заболевших коронавирусом. Или в Охотном ряду, где Жириновский уже призывает к массовым расстрелам распространителей этих новостей. Или в столичной мэрии, где руководство, не способное справиться с эпидемией, способно лишь запугивать народ. Никто пока не знает, как с ней справляться.

Но если в Китае, допустим, руководство прибегает к жесточайшим беззаконным мерам принуждения, при этом за считаные дни возводя больницу в Ухане, а в Германии власти более всего озабочены тем, чтобы не нарушать права граждан и лишний раз их не кошмарить, то в России, как обычно, начальство избирает традиционный своеобычный третий путь. Запереть человека в доме на две недели, без еды и с водой из рукомойника.

Для эффективного противодействия болезни не делается почти ничего, и даже к дочке путинского пресс-секретаря, оказавшейся в Москве с пугающими симптомами, не приезжает скорая помощь. Зато лагеря общего режима, если верить собянинским медикам, уже гостеприимно распахивают свои ворота для уклонившихся от самоареста. Но и это, пожалуй, мало кого из москвичей может всерьез напугать. Известно же, чем в России смягчается жестокость писаных законов и указов. Пугает другое. Вряд ли кого у нас посадят из потенциальных больных, но мало кому и помогут из тех, кто реально заболел.

Когда же эпидемия кончится, то в благодарной памяти россиян лучше всего сохранится вот этот бардак, сопровождающий трагедию, и нелепые предписания, от которых не скрыться, зарастая мусором, в городе, уставленном камерами слежения. Эту память граждане потомкам и передадут, а уж те сохранят, как они одни умеют. Вместе с памятью о запрещенных почему-то организациях со звездочками, об иностранных агентах и бродячих социальных группах, заваливавших суды дурацкими исками. Все эти юридические нормы будут, конечно, отменены, но потомки их накрепко запомнят. Чтобы не повторять ошибок своих несчастных предков, обреченных выживать в эпоху повальной законодательной пандемии.