Охранителям тоже нелегко. Особенно лучшим, талантливейшим из них. Например, Максиму Соколову, который "знает сам, что власти наши дрянь", но еще больше не любит оппозицию.

К слову, в этом коренное различие между ним и подавляющим большинством других комментаторов консервативного толка. У тех сама мысль о "дрянной" власти вызывает шок, а полемический словарь, обращенный к несогласным, уныл до убожества. Все госдеп да печеньки, бездельники и говно нации, скоты да уроды, и вывод всегда такой предсказуемый: "ОМОН, очисть наши улицы от этой пены и слизи!" С такими охранителями никаких бунтовщиков не надо. Основы сотрясутся сами собой от их громоподобного идиотизма.

В своих статьях и репликах в личном блоге Максим Юрьевич высмеивает подобных единомышленников с той же едкостью, с какой гвоздит оппозиционеров. Однако консерватизм - такая штука, что волей-неволей склоняет пишущего к необходимости защищать всякого, даже самого дрянного царя от любых, даже самых интеллигентных несогласных.

Это трудно, и с каждым днем все труднее.

Ибо демонстрантов избивают, винтят, сажают ни за что на 15 суток, гоняют как зайцев по открытым пространствам большого города, кошмарят повестками из армии. И совсем уж горек хлеб колумниста, когда надо как-то откликнуться на событие по нынешним временам сенсационное. Писатели вышли на прогулку с читателями, прошлись, раздавая интервью и автографы, по центру столицы - и никого из них не прибили, не повязали, не впихнули в автозак. Более того, они тоже не покалечили ни одного полицейского, и ни один булыжник не полетел в сторону правоохранителей.

Иной консерватор, еще незрелый, но столь же талантливый, как М.Ю. Соколов, тут мог бы и порадоваться. Дескать, как все хорошо вышло с охранительской точки зрения - и революционеры повели себя пристойно, и власти, и порядок в Москве был сохранен. Однако нелюбовь к оппозиции диктует свои законы, и колумнист считает себя обязанным пнуть революцию.

Вообще говоря, это была задача повышенной сложности. Буквально на ровном месте припечатать оппозицию, пристыдить ее и заклеймить позором. Тем интересней посмотреть, как мастер справился с решением этой задачи.

Он сразу поставил проблему на недосягаемую нравственную высоту. "Писатели ex officio суть не только инженеры человеческих душ, но и знатоки языка", - сообщил он и далее понес по кочкам этих инженеров и знатоков. Выяснилось, что и гуляли они неправильно, не куда кому вздумается и безыдейно, а целенаправленно и против власти, и Ленин со Сталиным тут автору вспомнились с их вероломством и заразительным смехом, и убийца Гамлет, и Ходорковский, который тоже гулял не туда, "покуда не нарвался на обратку". И все это было так к месту, что у взыскательного читателя волосы дыбом вставали, а для невзыскательного, который, наверное, мало что понял, я и пишу эту статью. Пытаясь разъяснить ее смысл и побудительные мотивы.

В сухом остатке тут было вот что. Я знаю сам, что власти наши дрянь, как бы говорил Максим Юрьевич, но вам ли ее, дрянь такую, критиковать, когда вы лично совершаете тягчайшее писательское преступление? Говорите "прогулка", а сами зовете всех на митинг. Что ж требовать от Путина и от ОМОНа, когда сам Г.Ш. Чхартишвили и примкнувшие к нему литераторы, грубо попирая нормы русского языка, безнаказанно демонстрируют против власти? Вот и не удивляйтесь, что у нас такие правители, суды, менты и депутаты, если даже писатели, ex officio хранители родной речи, поступают столь низко и неблаговидно.

Такой урок преподал соотечественникам наш лучший и талантливейший. Урок важный для многих, но более всего для российских охранителей. Такое умение валить с больной головы на здоровую, обвинять оппозицию, всего-то и позволившую себе поинтересоваться, имеет ли она еще право гулять по своему городу, во всех прошлых и будущих беззакониях власти - это риторика высшего класса. На фоне очередных избиений и арестов "оккупайщиков" на Кудринской подобные тексты могли бы стать государствообразующими, если бы авторов, сравнимых с М.Ю. Соколовым, у нас было много. Увы, их очень мало, а Максим Юрьевич у нас вообще такой один.