В кратком заявлении бывшего вице-премьера, пожелавшего объяснить причины своей отставки, интересно буквально все.

Противоречие между первым и вторым пунктом: почему в феврале, не желая мешать "избирательному процессу", он не стал уходить в отставку, а в сентябре, когда сей процесс, как говорится, пошел, выступил со своей исторической речью в Вашингтоне. Тот же первый пункт, в котором Алексей Леонидович опровергает слухи о том, будто обсуждал с Путиным личные карьерные перспективы. Пункт третий, где он внятно называет кремлевский проект "Правое дело" "по факту дискредитирующим либерально-демократическую идею". Наконец, самый последний, четвертый пункт, с изъявлениями иронической благодарности, который Кудрин называет "не последним". То есть, если понадобится, он готов еще не раз взять слово и рассказать о своих взглядах на текущую политическую жизнь.

Внушает уважение тон, в котором написан этот документ. В стране, которая только что пережила коллективное беснование единоросов и истерику младшего президента, выяснявшего отношения с тем же Кудриным, спокойствие и рассудительность на вес золота. Складывается впечатление, что Алексей Леонидович все эти годы так увлеченно занимался финансами, что почти не обращал внимания на происходящее в политике. И лишь теперь, подняв голову от экрана компьютера, заполненного цифрами, слегка удивился, пожал плечами и заговорил.

Впечатление это, конечно, ложное.

По-видимому, Кудрин давно тяготился работой в правительстве, но не уходил по самым разным причинам. Вообще чтение в сердцах – довольно рискованное занятие, но можно предположить, что отставке мешали и давняя, еще с питерских времен служебная дружба с Путиным, и карьерное честолюбие, и нежелание бросать ответственную работу, и то чувство, которое испытывали спецы на работе у большевиков. Патриотическое по сути чувство, соединенное с прагматизмом и задавленными страхами. Типа надо поднимать страну, а начальство когда-нибудь само собой очеловечится.

Впрочем, спец на современном этапе сильно отличается от потенциального "вредителя" сталинских времен или физика-лирика-циника эпохи зрелого социализма. Востребованный профи сегодня – это весьма обеспеченный товарищ, работающий в банке, в оборонке, в компании, производящей что-нибудь очень нужное людям, хотя иногда засекреченное. Либо чиновник среднего, а в редких случаях – высшего звена. Такой как Кудрин. И в этом случае на карту поставлено так много, что добровольный окончательный уход почти немыслим.

Поэтому Гайдар до самой смерти консультирует правительство Путина. Поэтому Чубайс в известном письме Гонтмахеру наяву грезит о том, как "мы в Роснано" создадим "наноиндустрию, в которой будет занято около 150 тысяч человек, из которых 100 тысяч – специалисты высокого класса с магистерским образованием". И как эти магистры построют же когда-нибудь в России капитализм с человеческим лицом – такой, знаете, добрый и правозащитный, ведь "настоящая демократия в стране возникает только тогда, когда появляется социальный слой, которому она по-настоящему нужна"! Поэтому Кудрин до последнего колдует над финансами, спасая путинскую Россию.

От этого занятия его сильно не отвлекают ни война, ни партия жуликов и воров, ни судьба Ходорковского. А бунтует такой собирательный Алексей Леонидович внезапно и, быть может, неожиданно даже для самого себя. Когда количество молча проглоченного переходит в качество, и тут человек срывается буквально на каком-то пустяке. На жалких триллионах, прописанных для военных нужд, хотя эта тема, как справедливо указал Медведев, обсуждалась уже не раз. Опять-таки не поручусь, но последней каплей для Кудрина могла стать сильная рокировочка в тандеме на съезде победителей в Лужниках. Событие, которое вызывает уже не тошноту, а рвотные позывы у миллионов соотечественников.

По сути-то Медведев был прав. Несчастная наша хромая утка имела полное право возмутиться и пожаловаться на несоблюдение субординации, когда Кудрин (да где! в Вашингтоне) стал делиться личными соображениями о грядущем бюджете. Он подставлялся и точно знал, что за этим последует, и как Дмитрий Анатольевич, у которого отобрали президентские цацки, отыграется на нем за все свои унижения. Он даже не скрывал издевки – в тот момент, когда говорил гаранту, что должен еще посоветоваться с премьер-министром, а потом уж решать: уходить или не уходить. Улыбки он тоже не скрыл, когда отбушевавший Медведев заговорил на другую тему.

Человек воспитанный и искушенный в чиновных играх, Кудрин никогда себе подобного не позволял. И в иных обстоятельствах, если бы уж решил уйти, то сделал бы это тихо, по правилам, как положено. Допуская полемику разве что в рамках бюджетной политики, но не переходя на личности и не указывая президенту, что без визы Путина все его приказы ничего не стоят. Но если можно устраивать в стране балаган, подобный тому, что мы наблюдали в Лужниках, то значит, пора забыть о приличиях. Теперь, когда пацаны подтираются Конституцией и в открытую глумятся над выборами, можно буквально все, и Алексей Леонидович, вероятно, еще не раз возьмется за перо, чтобы объясниться с властью и с народом. Однако по-прежнему в очень корректных выражениях. По пунктам, как во вчерашнем письме. Тщательно подбирая слова.