Представим себе ситуацию. Заместитель генерального прокурора СССР выходит к широкой публике и на глазах корреспондентов ТАСС, "Правды" и прочей "Социалистической индустрии" заявляет буквально следующее: "Конституция СССР 1977 года, написанная в интересах брежневской геронтократии, должна быть изменена без соблюдения законных процедур. Для преодоления коррупции нужны воля генерального секретаря и пересмотр Основного Закона. Для искоренения коррупции в правоохранительных органах их необходимо переподчинить КГБ СССР".

Что происходит минуты через полторы после такой выходки со стороны лица, обязанного осуществлять надзор за соблюдением законов и в первую очередь Конституции? Заявление замгенпрокурора дезавуируется. Автора берут под стражу оперативники того самого КГБ, дело ввиду его важности рассматривает Верховный суд, который и направляет уже бывшего чиновника даже не в места лишения свободы, а на принудительное лечение в системе Института имени Сербского. Потому что человек, отвечающий за соблюдение Конституции, но при этом подвергающий сомнению основы конституционного строя, не может быть признан полностью вменяемым.

Тем не менее такой исторический анекдот произошел. Но не в почившем в бозе СССР, а в постсоветской России, причем в ситуации, когда в стране вроде бы "наведен порядок", то есть все компетентные и не очень компетентные органы равномерно, как шашлык на шампуре, нанизаны на президентскую вертикаль власти. Заместитель генерального прокурора РФ Владимир Ильич Колесников заявил о необходимости изменения Конституции, "написанной для процветания олигархов", через Госдуму и Совет Федерации, и переподчинения правоохранительных органов Совету безопасности.

Попытки рационально разобраться с заявлением Колесникова бессмысленны, потому что логики в его словах нет. Что за изменения должны быть внесены в Конституцию? О третьем сроке президента? О повышении статуса Совбеза? Об отмене олигархов как класса? Но олигархов уже с нами нет или они отстроены не хуже чем в муссолиниевском корпоративном государстве. Не говоря уже о том, что в 1993 году, когда Конституция принималась, никакого олигархического слоя еще не было в природе, поскольку шел период беспорядочного первоначального накопления капитала в стране с отрицательной стоимостью активов. С третьим сроком вроде бы тоже разобрались - ждем Путина В.В. в 2012 году. Сам глава государства вроде как не хочет менять Конституцию и предпочитает 08-му году G8.

Правоохранительные же органы, не говоря о силовых, на практике и так подчинены Совбезу и даже, страшно сказать, находятся в "президентской номенклатуре". Чего еще не хватает заместителю отсутствующего генерального?

Можно предположить, что Владимир Ильич забрасывает "пробные шары", "зондирует почву", тестирует общественное мнение. И его об этом попросили. Возможно - только его заявления абсурдны до такой степени, что должного отклика не нашли ни в широких массах, от имени которых любит выступать прокурор, ни в политическом истеблишменте, оставшемся в недоумении.

Лично я придерживаюсь самой простой точки зрения: прокурор сморозил глупость. Это его привычное амплуа. А тот факт, что ревнителя закона за растаптывание ногами Конституции России не снимают с должности, тоже вне пределов рационального анализа. Все вопросы к кадровой политике в правоохранительных органах.

И вот ведь какая незадача: оказывается, за публичную активность, даже отдающую неадекватностью, с должности снимать не принято. Снимают за активность совсем уж непубличную и решительно непубличным образом: например, методом обзвона сенаторов с просьбой срочно прийти проголосовать за отставку генпрокурора, причем настолько быстро, чтобы сторонники вышеуказанного должностного лица не успели с криками о помощи прибежать в приемную президента...

Жириновский, коллективный или индивидуализированный, может существовать в публичной политике наравне с Хайдером и Ле Пеном. Но заместитель генерального прокурора не может выполнять функцию Жириновского. Потому что не может и не должен существовать в большой политике. Он должен работать. Хотя бы в рамках учебного курса "Прокурорский надзор в СССР".