Раньше, при царском режиме, в международных отношениях царила простота нравов. "Хорошо все-таки, что я не у себя! - говорит король в "Обыкновенном чуде". - Дома я не удержался бы и заточил бы вас в свинцовую башню на рыночной площади. Ужасное место! Днем жара, ночью холод. Узники до того мучаются, что даже тюремщики иногда плачут от жалости..." Иными словами, в своей стране безобразничай как угодно, а за границей изволь соблюдать приличия. Что в темнице заключенных мучают, само собой разумелось - для чего же еще тюрьма?

Теперь, оказывается, все наоборот: в своем правовом государстве терзать узников не дозволяется, поэтому подлые американцы держат их в других странах. Будь я конспиролог, я бы написал, что мировая закулиса разыграла скандал как по нотам - даже немецкий гражданин, бывший пленник американского застенка, объявился ровно перед визитом Кондолизы Райс в Германию. Федеральному канцлеру Ангеле Меркель, мечтавшей после заядлого антиамериканиста Шредера начать отношения с США с чистого листа, пришлось с этим повременить.

Халед аль-Масри - уроженец Кувейта и многодетный отец, который до своих злоключений был безработным в южногерманском городе Ульме, а сейчас превратился в истца против бывшего директора ЦРУ Джорджа Тенета, - остается пока единственным пострадавшим от бесчинств американских тюремщиков. Дело его требует расследования, в нем много неясного. Журналисты, расточавшие гневные филиппики по адресу "мирового жандарма", видимо, не удосужились прочесть исковое заявление. Между тем из этого документа явствует, что избивали пострадавшего не американцы в Афганистане, а македонцы в аэропорту Скопье - люди в черном и в лыжных масках. Администрация же американской тюрьмы в Афганистане применила насилие к нему лишь однажды, с тем чтобы накормить объявившего голодовку арестанта. Практика принудительного кормления существует и в американских тюрьмах; попытки правозащитников оспорить ее законность в судебном порядке пока успеха не имели. Арестовали его тоже македонские пограничники, сверившись со своим стоп-листом. Во всяком случае, американцам пока ни признаваться, ни извиняться не в чем, поэтому люди из свиты Райс так удивились, когда Меркель вдруг заявила журналистам, что госсекретарь "признала ошибку" в деле аль-Масри.

Еще поразительнее, что в России наперегонки пересказывают текст, опубликованный на сайте ABC News, в котором названы страны, разместившие у себя тайные американские тюрьмы, но при этом дружно, как сговорились, пропускают описание этих ужасных узилищ. Восполним пробел. Оказывается, организатора самых кровавых убийств "Аль-Кайды", Абу Зубейду, кормили в восточноевропейском застенке йогуртами, фруктами, курицей, мясом, овощами и рисом, а за сотрудничество со следователями ему полагался десерт; любимым лакомством этого душегуба (как и другого - Саддама) были шоколадные батончики Kit Kat. То-то нам говорили, что тюрьма не сахар!

Вместе с тем юридическая проблема существует, и в ней надо разобраться. Само по себе наличие американских тюрем в других странах никаких международных норм не нарушает - это предмет двусторонней договоренности правительств. Упрощенная процедура выдачи подозреваемых в терроризме и их перевод из одной страны в другую по усмотрению ЦРУ - так называемая extraordinary rendition - тоже не новость. ЦРУ действует на основании президентской директивы, подписанной Биллом Клинтоном в июне 1995 года. Документ гласит, что этот вопрос должен быть центральным в отношениях США с иностранными правительствами, иными словами, что отношения эти всецело зависят от содействия иностранных правительств американской разведке в делах о терроризме.

Против чего действительно ополчились международные правозащитные организации, так это против пыток. Но свидетельств таких пыток опубликовано удивительно мало. И немудрено: одного лишь беглого взгляда на первую же статью Конвенции ООН против пыток достаточно, чтобы понять, что документ этот неприменим в реальном судопроизводстве, потому что пытка в нем определяется как "любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное". Мало ли какое действие может причинить нравственное страдание арестанту! Например, Дмитрий Карамазов не мог вынести того, что ему тюремные сторожа тыкают. Их счастье, что в то время не было конвенции ООН, засудил бы их Митя за свое нравственное страдание.

Но даже в случае физических пыток ясные дефиниции отсутствуют. Скажем, лишение сна - сколько времени надо не давать заключенному спать, чтобы эта мера была признана пыткой? Такая же история с принудительным содержанием заключенного в положении стоя и в холодных помещениях. Помимо этих трех видов воздействия, ЦРУ вменяется "пытка водой" - waterboarding. Что это такое, никто в точности не знает. Human Rights Watch полагает, что это тот самый вид истязания, который в странах Латинской Америки зовется submarino (такая "субмарина" бывает "сухая" и "влажная": в первом случае это удушение посредством надевания на голову пластикового мешка, во втором - погружение лица жертвы в жидкость).

Однако источники описывают "субмарину", применяемую ЦРУ, по-разному: по мнению одних, нынешняя технология ничем не отличается от средневековой пытки еретиков, по мнению других, она применяется не только для принуждения алькайдовцев к даче показаний, но и для подготовки американских военных летчиков к возможным испытаниям во вражеском плену. В первом случае жертву привязывают к доске и держат под водой, покуда она не начинает задыхаться, во втором - обматывают голову мокрым полотенцем и капают на него водой, создавая иллюзию утопления. Разночтения определяются политической позицией источника и говорят о том, что информации, полученной из первых рук, в публичном обороте нет.

Дискуссия о пытках идет в американском обществе не первый день. Обычно, дабы заострить вопрос, используется ситуация "тикающей бомбы": мол, допустим, следователь знает, что часовой механизм бомбы уже запущен, но не знает, где именно она заложена, - разве в таком конкретном случае не оправдано применение пытки к заключенному, которому точно известен план теракта? В этом отношении прославился знаменитый правовед-либерал, гарвардский профессор Алан Дершовиц. Он сформулировал свою позицию эффектной формулой: "Загонять под ногти стерилизованные иглы". По мнению Дершовица, в ситуации "тикающей бомбы" правительство должно действовать открыто, пытка должны быть санкционирована судом. На это ему ответили: если возможен судебный ордер на пытку, то почему бы не узаконить судебный ордер на теракт?

Согласно недавнему опросу, только 36 процентов американцев считает, что пытки недопустимы ни при каких обстоятельствах. С ними согласны менее половины французов, немцев и британцев и только в Испании и Италии доля абcолютных противников пытки выше 50 процентов. Ничего удивительного: большинство народа всегда за смертную казнь с конфискацией имущества. К тому же на экране разные "хорошие парни" вроде Сигала и Норриса только и делают, что без устали выколачивают показания из "плохих".

Сторонники "жесткого допроса" говорят, что и 36 процентов много - вопрос следовало бы сформулировать иначе: готовы ли вы лично принести в жертву своих детей ради гуманного общечеловеческого принципа? Небось противников пытки поубавилось бы. Но ведь есть и другой вопрос: допускаете ли вы пытку по отношению к себе и своим детям? О да, конечно, вы не террорист. Только органы вам не верят.

Стоит только допустить малейшую законную возможность пытать, как в следственные тюрьмы потянутся патологические садисты, дела начнут "шить", а не расследовать.

Но как же все-таки быть с "тикающей бомбой"? Ответ на этот вопрос под силу лишь выдающемуся юристу. Один из них сказал мне на днях так. Да, бывают ситуации, хотя и крайне редко, когда ради спасения людей необходимо нарушить закон. Человек, пошедший на такое нарушение, может быть с учетом всех обстоятельств оправдан в суде, подобно тому, как оправдывают убившего в целях самообороны. Но это отнюдь не повод легализовать убийство. Человек, пытающий другого, должен знать, что совершает преступление.