Если так пойдет и дальше, политическим комментаторам придется переквалифицироваться в музыкальные критики, как городовому Небабе из "Золотого теленка".

Из премьеры "Бориса Годунова" в Мариинке старательно делали сенсацию, и публика азартно ждала, что спектакль вот-вот запретят из-за провокационной сценографии. Блогер drugoi опубликовал фотографии генеральной: ОМОН сгоняет бюджетников к Новодевичьему монастырю, как на Поклонную гору, и требует "глоток не жалеть", уралвагонзавод покорно просит у монарха хлеба, оппозиционер-юродивый дерзит первому лицу, но лицо не велит его трогать, монахи Мисаил и Варлаам пируют в стриптиз-баре на литовской границе... Этакая крамола в казенном, бывшем императорском театре под руководством не кого-нибудь, а обласканного властью, известного своей сервильностью Валерия Гергиева, доверенного лица Путина!

На репутацию маэстро официоз упирал особенно - мол, это ли не свобода? Дескать, Мусоргскому в той же Мариинке царская цензура сочинение зарубила, а при Путине - пожалуйста, хоть первую редакцию, хоть двадцать пятую. Распространился даже слух, что на спектакле собирается побывать сам президент - вот вам, господа белоленточники! А одна газета прозрачно намекала, что у театра начинаются неприятности - к ним едет ревизор из Счетной палаты. Закрадывалась шальная мысль: уж не подстелил ли Гергиев соломки, чтобы увольнение за распил бюджета на строительство выглядело политическим гонением?

Что касается того, что Мусоргскому зарубили, да еще по идеологическим мотивам, то новейшие исследования этого не подтверждают. А лучше ли первая редакция окончательной - дело вкуса, если отказаться от стереотипного представления, будто автор пошел на компромисс с цензурой.

Сам маэстро Гергиев скромно отмалчивался, предоставив комментарии режиссеру Грэму Вику, а тот нес откровенную абракадабру, будто бы не желая выдать замысла: говорил, что история в сущности ложь, что она зависит от субъективного взгляда и что мы, мол, получили сюжет о Борисе в искаженном виде через третьи руки. Во всяком случае, заинтриговать западную публику ему удалось. В Европе версии Вика приклеили ярлык антипутинской "оперы-протеста".

О музыкальной стороне спектакля промолчим - ее несколькими фразами убийственно осветил обозреватель "Коммерсанта" Дмитрий Ренанский. О костюмах же и декорациях сказать можно одно: на современной оперной сцене это откровенная банальность, расхожий штамп, которым пользуются, когда авторам нечего сказать. Приходилось видеть и стражу Тамерлана в эсэсовских мундирах, и Аиду в прикиде палестинской террористки. А однажды лос-анджелесская опера поставила "Отелло" ровно к началу судебного процесса О.Джей Симпсона - афроамериканца, из ревности убившего свою белую жену. Скоро событием станет возвращение классическим операм их аутентичной сценографии!

При советской власти такие аллюзии на современность очень любили фрондирующие театры. Спектакль превращался в капустник, где актеры подмигивали со сцены зрителям, а те понимающе хихикали. Сегодня нелепо говорить эзоповым языком то, что все говорят открытым текстом. Дмитрий же Ренанский выразился без обиняков и реверансов: "Манера театрального повествования Грэма Вика в равной степени конъюнктурна и труслива: режиссеру вроде бы ужасно хочется следовать востребованным публицистическим трендам, но сказать со сцены все как есть кишка тонка и потому приходится ограничиваться фигами в кармане".

Рецензент имеет в виду, конечно, творческую трусость. Кстати, в одной из заметок, на которые я ссылался выше, про Вика сказано, что он социалист. Но вряд ли Гергиев удерживал его за фалды - просто он ничего не понимает в актуальной российской политике, потому и фиги с душком. А иначе догадался бы вставить хоть монолог обиженного Бориса, которого нет в опере, но есть в драме Пушкина, будто нарочно написанный для Путина:

Я отворил им житницы, я злато
Рассыпал им, я им сыскал работы —
Они ж меня, беснуясь, проклинали!
Пожарный огнь их домы истребил,
Я выстроил им новые жилища.
Они ж меня пожаром упрекали!

Самая яркая актуализация классической оперы произошла в России в мае 2004 года, в день инаугурации Путина, когда в Большом театре после первого акта "Мазепы" нацболы учинили арт-хеппенинг: развернули в зале растяжку "Долой самодержавие Путина!", разбросали листовки, выбежали на сцену и устроили фейерверк, а также приковали себя к правительственной ложе. Театральные охранники и наряд милиции обошлись с протестующими грубо, на глазах у публики их зверски избили. После чего зрители продолжали наслаждаться Чайковским. Может, кто и ушел, но вслух своего отношения не высказал.

По сравнению с такими акциями творение Грэма Вика смотрится жалко. Похоже, замысел заключался в том, чтобы превратить "Годунова" в громоотвод, каким был драматический театр в эпоху позднего Брежнева, когда всех нас кормили фигами в кармане. Этот тренд тривиализации, опошления главного политического конфликта наших дней уже очень хорошо заметен. Я начал с того, что политобозревателям пора записываться в оперные критики. Что касается арт-критиков, то они уже пишут об эстетике протестных акций, а светские львы и львицы ходят туда как на работу. Скоро мы увидим дефиле модных сезонных коллекций для участников массовых шествий "Заре навстречу" и "Вихри враждебные".