Отрицательные персонажи тоже иногда говорят дело. "Есть вещи, о которых не только нельзя умно говорить, но о которых и начинать-то говорить неумно". Так молвит Петруша Верховенский из "Бесов", и ведь совершенно прав. Когда я узнал из колонки старого приятеля и коллеги, что появился некий антиинтеллигентский памфлет, который "произвел возмущенное колыхание интеллигентских масс", то сразу же бросился читать - настолько невероятным показался мне предмет спора. В том смысле, что предмет этот давно исчерпан. Куда нам после "Вех" и Солженицына?

И впрямь колыхание! По большей части, увы, бессодержательное.

Текст Арины Холиной совсем не бездарный, как утверждают многие ее оппоненты. Разве не права она, когда пишет, что у предреволюционной интеллигенции были "знания поверхностные, мораль кривая, этика зачаточная, философия - пораженческая"? А про то, что интеллигенция способна лишь спорить с собственным отражением? Ведь это блестяще доказал ответивший ей Денис Драгунский. "Любое рассуждение об интеллигенции и неинтеллигенции... само это рассуждение ставит человека в позицию интеллигента". То есть буквально "от интеллигента слышу!"

Еще недавно я тоже считал, что выморочное это сословие (гильдия, секта) не существует. Пушкин и Толстой были по профессии помещики, Некрасов - издатель-капиталист, а Блок написал в 1918 году классическую антиинтеллигентскую статью. И пошел слушать музыку революции. А теперь я думаю, что вот есть же на свете ксенопатриоты - люди, которые называют себя этрусками, атлантами или эльфами и так и будут значиться в итогах переписи, ибо национальная самоидентификация - единственный выбор, оставленный нам властью. Так почему бы не быть и интеллигентам, если они себя ими ощущают.

Самое умное, чем можно было бы ответить Холиной, - это репликой Воланда на признание Мастера, что ему было бы спокойнее считать мессира с его свитой галлюцинацией: "Ну что же, если спокойнее, то и считайте". Хорошо ответил. Интеллигентно.

В том или ином виде интеллигенция существовала всегда - тут Драгунский прав. Ничего в ней нет специфически русского. В Древнем Египте это были писцы и жрецы. Фараон не гнушался званием писца, включенным в его титулатуру, а стало быть, тоже был интеллигентом. В Риме в эпоху раннего принципата появилась интеллигентская оппозиция - точь-в-точь "кухонные диссиденты" времен брежневского застоя. Интеллектуалы встречались в частных домах и за трапезой обсуждали философские, литературные и политические темы. Эти кружки (circuli) власть стремилась приручить; многое сделал для этого друг Августа Меценат - олигарх и покровитель искусств. Преемнику Августа Тиберию на "мастеров культуры" было наплевать, и на сцену вышли деляторы (delatores) - шпионы-провокаторы, которых Тацит называет "разрядом людей, придуманным на общественную погибель". Это были отнюдь не какие-то там презренные отщепенцы. Среди них историки называют талантливых литераторов, юристов, ораторов - просто их отличало "презентистское мироощущение", иначе говоря - приспособленчество.

Тиберий же ставил вопрос ребром и обвинял оппозицию в том, что она несистемная и неконструктивная. "Мне известно, - писал он в письме сенату, обеспокоенному расточительством, разорявшим Рим, - что на пирах и в дружеских собраниях возмущаются этой непомерною роскошью и требуют, чтобы ей был положен предел; но если бы кто-нибудь издал в этих целях закон и определил в нем наказания, те же самые люди стали бы вопить, что ниспровергаются общественные устои, что всякому наиболее выдающемуся приуготовляется гибель и что никто не огражден от опасности быть обвиненным".

Возвращаясь к русской интеллигенции, нельзя не вспомнить лапидарную фразу Георгия Федотова, много размышлявшего о причинах поражения русского либерализма: "Кто борется, рискует победить". Именно победить больше всего на свете боялась и боится интеллигенция. Но не у всех хватает честности признаться, что место оппозиции и комфортнее, и безответственнее. Она и в 1991 году оставалась на вторых ролях, трибуне вождя предпочитая кабинет советника, "серого кардинала". Но на серых кардиналов в первую очередь обращается гнев масс.

Как же вы, интеллигенты, поколениями мирились с карикатурой на интеллигенцию в образе Васисуалия Лоханкина? Лично мне он всегда был симпатичен. Беспомощный, страдающий, ранимый, зажатый между озлобленными на интеллигенцию бывшим камергером и князем и женой-коммунисткой. Нет ему прибежища на этом свете, некуда приклонить главу, и только деликатный инженер Птибурдуков (свой брат интеллигент) пожалел и приютил бедолагу.

Чем он вам не угодил-то? Рассматривает картинки в журнале "Родина" за 1899 год? Я сам люблю рассматривать картинки в старых журналах. Исключили из пятого класса, не дошел до физики Краевича? Ну а Бендер дошел, но ушел недалеко - обрывки познаний, которые он демонстрирует, мешают признать в нем образованного человека.

Какие еще претензии к Лоханкину? Не работает? А где он должен работать? Ест борщ некультурно, прямо из кастрюли? В Вороньей слободке еще не тому научишься. Апостол русской интеллигенции Чехов учил не замечать дурных застольных манер, чем дал повод для многочисленных пародий.

Васисуалий Лоханкин - существо безвредное, никому не причиняющее зла и уже по одному этому заслуживающее уважения и сочувствия. "Бунт индивидуальности"? Но ведь это прекрасно! Стремление пострадать и опроститься? Достоевщина и толстовство, без которых русский человек немыслим.

Авторы писали карикатуру? Ну так и Сервантес писал пародию на рыцарские романы. Важно, что получилось, а не что хотели.

И как же не увидеть в Лоханкине его ближайшего литературного родственника - Степана Трофимовича Верховенского, отца цитированного в начале Петра Степановича, - одного из прекраснейших героев русской классической литературы. Тоже нигде не работает и читает украдкой Поль де Кока, но как же он по-человечески трогателен, как величав и полон достоинства в этом недостойном балагане, вороньей слободке на достоевский лад.

Арина Холина совершенно права, когда пишет, что наша интеллигенция десятилетиями кормилась суррогатами культуры ("прикрываясь каким-нибудь Бродским, они слушали Александра Розенбаума и роняли слезы в стаканы с пивом"), и отдельные исключения здесь ничего не меняют. Только зря она на попсово-галантерейный уровень съехала: Ротару, сервиз "Мадонна", "хрусталь в хельге". Надо же было из чего-то пить-есть в стране всеобщего дефицита.

И потом, эта тема чревата. Обсуждая холинский текст, один мой френд по ЖЖ выразился так: "Я и сейчас в Америке вижу эти привезенные советскими интеллигентами-политбеженцами шкафы с книгами и хрусталем. Книг они не читают. И хрусталем пользоваться не научились". Я задумался, умею ли я пользоваться хрусталем. На мое осторожное замечание, что из хрусталя надлежит, по-видимому, пить или подвешивать к потолку, если это люстра, френд ответил так: "А хрусталь использовать надо так: пить красное вино из рюмок для красного вина, белое - для белого, портвейн - из портвейных, коньяк из коньячных, водку - из ликерных. Скотч и бурбон - из совершенно разных. Мальт из квадратных. Из цветного стекла ничего не пить".

Подумать только. А я и не знал, для чего у меня в доме квадратные стаканы. Думал - наливать из квадратной бутылки. Только и осталось, что процитировать в ответ "Песенку о хорошем тоне" Николая Агнивцева.

Впрочем, это опять чеховский "соус на скатерть" - русская культура ходит по замкнутому кругу.