На той неделе меня, говорят, много показывали по российскому телевидению: с подачи Управления СК РФ по расследованию преступлений, связанных с применением запрещенных средств и методов ведения войны меня заочно арестовали и объявили в международный розыск. Перед этим внесли в список экстремистов с пометкой, что я причастен к терроризму, и провели обыск в родительской квартире в Москве, где я не был уже 5 с лишним лет, с тех пор как попросил убежища в Украине. Искали, надо понимать, яичную скорлупу двухлетней давности: именно яйца стали орудием моего военно-террористического "преступления".

Что такое Россотрудничество, после недавнего скандала в Чехии, наверное, пояснять не нужно. Важный элемент российской "мягкой силы", на свету занимающийся консолидацией российской диаспоры в разных странах и пропагандой российской/советской культуры, а в темноте оно - гнездо шпионов и диверсантов. Украинский филиал Россотрудничества постоянно заманивает украинскую молодежь на обучение в российские вузы (не ввести ли для таких студентов стипендию имени Павла Гриба?) и в поездки по учебно-образовательной программе "Здравствуй, Россия".

"Сотни киевлян приходят в Русский культурный центр при Россотрудничестве на лекции, спектакли, кинолектории. Дети занимаются на курсах русского языка, в театральном, литературном, музыкальных, художественных кружках. Выпускников школ отправляют в российские вузы. Практически каждый из людей, считающий себя русским, живущий на Украине, может обратиться в Россотрудничество, и ребенок на пять-семь лет может быть отправлен отсюда - из территории ненависти - в то, что называется "Русский мир". Узнать, что такое настоящая Россия, не из телевидения", - так описывал один из ведущих пророссийских киевских публицистов Дмитрий Скворцов значение для украинского общества небольшого частного(!) особняка без единой таблички или флажка снаружи в самом центре старого Подола. В 2014 году многие украинцы - постоянные посетители таких собраний - закономерно оказались в рядах антимайдановцев и пророссийских сепаратистов Донбасса.

Ситуация, когда на окраинах страны с Россией воюют, а в столице сотрудничают, в моей голове не укладывается. Если Украине можно сотрудничать с Россией, то кому это вообще запрещено? Стоит ли удивляться, что в Восточной Европе приходят к власти прямые агенты Кремля, что Западная Европа мечтает снять с России санкции и вернуться к взаимовыгодной торговле, что у Трампа с Путиным какие-то мутки - если даже прямая военная агрессия и оккупация целых областей не становится препятствием для дружбы?

С момента, когда я узнал о существовании и специфике Россотрудничества в Украине, я постоянно пытался так или иначе их зацепить - писал о них, выходил к ним с пикетами, говорил всем, кто хотел меня слушать. Всерьез готовы слушать такие разоблачения в первую очередь небольшие правые организации. Льщу себя мыслью, что не без моего участия они стали обращать внимание на эту лавочку: в начале 2018 года несколько небольших, но нашумевших акций провели мои друзья из молодежной инициативы "Черный комитет", а потом за дело взялся глава одной из местных ОУН, мастер акций прямого действия Микола Коханивский. А так как между радикальными политическими группами существует конкуренция, то получилось совсем хорошо: узнав о назначенной Коханивским акции "Смерть России!", за день до нее к Россотрудничеству с тем же лозунгом пришли ребята из С14, вошли внутрь здания, расписали стены баллончиками и сорвали российский флаг. Оуновцы на следующий день внутрь заходить не стали, зато побили стекла - а я, благо все происходило в последний день Масленицы, принес пять десятков яиц, которыми угостил соотечественничков.

Так я и стал террористом и нарушителем обычаев войны. Два года спустя, по итогам якобы портретно-судебной экспертизы, СК РФ вменил мне часть 2 статьи 360 УК (нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой, в целях провокации войны или осложнения международных отношений; от 5 до 10 лет колонии без срока давности). Готов отдать следователям должное: куриные яйца сложно назвать разрешенным средством ведения войны, а мотивы моих действий, как вы уже поняли, были именно такие - осложнить международные отношения. Но зачем было мучать допросами пожилых родителей, изымать у них оргтехнику, если пограничники знают, что в Россию я не ездок?

А особняк Россотрудничества ремонтировали год или около того; сейчас, судя по сайту, оно действует в прежнем режиме и в той же локации. Вопреки моим надеждам, что наша акция ускорит конец легального существования этого шпионского гнезда, и прозвучавшим обещаниям, воз и ныне там; недавно вот снова обещали. И снова я себя чувствую дураком, которому больше всех надо…

Когда родителей допрашивали, им поминали не только Россотрудничество в феврале 2018-го, но и посольство России - с их слов я понял, что речь о разгроме, который там учинили участники акции в защиту Надежды Савченко в марте 2016 года (и я там был и, по совпадению, опять же яйцами кидался). Однако, возможно, речь о событиях сентября 2016-го, когда в посольстве был открыт избирательный участок для выборов в Госдуму. По крайней мере, в розыскной карточке на моего якобы подельника по акции у Россотрудничества Юру Изотова указано, что он проходит по уголовному делу, открытому именно после тех выборов, 21 сентября 2016-го (тут стоит отметить, что Юра приехал в Украину только в декабре - уж не знаю, значит ли это, что все акты трансгрессии против российских диппредставительств в Украине расследуются в рамках одного дела или что Изотова считают членом моей "преступной группировки" и будут судить "вместе" со мной, безотносительно времени нашего знакомства). Однако ни в одном официальном релизе ни про меня, ни про Юру о посольстве нет ни слова - почему?

Выборы-2016 проходили в том числе и на территории оккупированного Крыма, поэтому и президент Порошенко, и Меджлис крымскотатарского народа заявили об их нелегитимности и недопустимости проведения в Украине. Формально дипучреждения экстерриториальны, но звучали обнадеживающие заявления о том, что Украина отказывается обеспечивать их безопасность во время голосования, что можно было расценить как приглашение гражданским активистам вмешаться и сделать то, чего государство делать не имеет права. Однако в итоге незаконное голосование оказалось под защитой украинской нацгвардии и сорвать его не удалось. В Киеве у посольства произошли локальные стычки, но основным полем борьбы стал интернет, где мне пришлось долго и безуспешно отговаривать веривших в силу протестного голосования представителей российской политэмиграции от штрейкбрехерства. Увы, о выборах, на которых в Думу не прошел ни один оппозиционный кандидат, СМИ писали: "Политэмигранты - основные российские избиратели на Украине".

Следующими российскими выборами были президентские в 2018 году, глумливо назначенные Путиным на годовщину аннексии Крыма. На этот раз украинская власть повела себя более последовательно и перекрыла подходы к посольству и консульствам оградами и полицией, не допустив туда избирателей.

И вот теперь - плебисцит по путинскому обнулению. Не потому ли Следственный комитет избегает упоминать эксцессы, связанные с противодействием предыдущим голосованиям, что не хочет ни россиянам напоминать о точке зрения, что любое соучастие в подобных спектаклях преступно, ни новым властям Украины - что в их силах предотвратить это безобразие хотя бы на территории своей страны?

Надеюсь, уж в этот раз ни у кого из обосновавшихся в Украине российских оппозиционеров не хватит духу идти в посольство, ведь совершенно очевидно, что "плебисцит" придуман для того, чтобы дать Путину формальную возможность продолжить правление, и организован таким образом, чтобы исключить любой другой результат. "За поправки" в Украине могут прийти голосовать только все те же обитатели Россотрудничества - люди, живущие в Украине, дышащие украинским воздухом, едящие украинский хлеб - и желающие продолжения путинской политики, в том числе в отношении Украины. Только ради того, чтобы взглянуть на них, пересчитать их и по возможности запомнить, украинцам стоило бы, по-моему, подтянуться к местам голосования. А тем более - чтобы подстраховать своего президента, если он вдруг не рискнет снова послать полицию с ограждениями, все же в его каденцию такого еще не случалось.

Мне, по крайней мере, терять особо нечего, я и так уже заочно арестован. Пойду.