Умер Леонид Плющ. «Зболена душа Леоніда Плюща відлетіла у кращі світи», - написала на своей странице украинская актриса театра и кино Галина Стефанова, извещая о его кончине.

Как перевести с украинского «зболена душа»? Я бы в отношении Леонида Плюща перевела это слово как «сердобольная». Потому что боль сердца о справедливости как будто стрелой пронизывает всю биографию этого удивительного человека.

Именно эта боль заставила 30-летнего Леонида Плюща после суда над Гинзбургом, Галансковым и Лашковой выразить активный протест против этой судебной расправы, а год спустя - вступить в Инициативную группу защиты прав человека. Разве не знал он, что могут повлечь за собой такие поступки? Не предчувствовал, какие муки придется пережить и претерпеть? Все знал. Но боль сердца не позволяла поступать иначе.

Леонид Плющ родился в городке Нарын на юго-востоке Киргизии, в рабочей семье. Рано остался сиротой: отец погиб на фронте. В детстве тяжело болел, 4 года был прикован к постели, но это не помешало ему окончить школу с медалью и поступить на физико-математический факультет Одесского университета. Переехав в Киев, он в 1962 году окончил физмат Киевского университета и получил работу в Институте кибернетики АН Украины в должности инженера-математика. Успешно занимался наукой, разрабатывал интересную тему моделирования биосистем. Казалось бы, блестящая карьера была открыта перед талантливым молодым ученым.

Но нет, суровый приговор Гинзбургу и Галанскову так задел за живое, что переживать молча он просто-напросто не сумел. Он написал резкое письмо в «Комсомольскую правду» с протестом против газетной клеветы по адресу осужденных. За что был уволен с работы, причем с такой формулировкой, что никуда по специальности он больше устроиться уже не мог.

В январе 1972 года по Украине прокатилась жесточайшая волна арестов творческой интеллигенции. Попал под нее и Леонид Плющ. 15 января он был арестован и помещен в киевскую тюрьму КГБ. Надо сказать, что украинский КГБ отличался особой суровостью. И то, за что в Москве и арестовывать бы не стали, могло в Киеве привести не только к аресту, но и к большому сроку.

Однако, как свидетельствует в своих воспоминаниях Леонард Терновский, даже по украинским меркам материалов для дела против Плюща было маловато. Это неудивительно: ведь Леонид был не антисоветчиком, а поборником «социализма с человеческим лицом». Ни его письма в ЦК с предложениями о демократизации советской системы в 1964 году, ни письмо в «Комсомольскую правду», ни его статьи в самиздате на политические темы, ни даже деятельность в Инициативной группе на «антисоветскую агитацию» не тянули. Однако сама личность Леонида Плюща, раздражала советскую власть. Следователи отправили его на психиатрическую экспертизу. Киевские психиатры, правда, признали его вменяемым, а вот в Институте Сербского в Москве в те годы диагнозы ставили так, как просил КГБ. Получив нужное заключение, суд приговорил Леонида Плюща к принудительному лечению в спецпсихбольнице. А спецпсихбольница - это ад без срока.

«С августа 1973 года Плющу назначают большие дозы галоперидола. И живой, общительный, доброжелательный к людям человек делается неузнаваемым. Во время свидания с женой Плющ говорит с трудом, с остановками, в глазах у него тоска, он задыхается, корчится в судорогах. Предупреждает, что письма писать не в состоянии. И просит раньше времени окончить свидание. Его уводят. "Что вы делаете с моим мужем? Что ему даете?" - обращается Татьяна Житникова к лечащему врачу. "Зачем вам это знать? Что надо - то и даем", - отвечает докторша. И даже отказывается назвать свою фамилию... В течение двух с половиной лет Плюща "лечили" (хочется сказать - травили) попеременно галоперидолом (без полагавшихся корректоров), инсулином в возрастающей дозировке, трифтазином - в таблетках и в инъекциях, комплексно - инсулином и трифтазином, снова большими дозами трифтазина. После уколов инсулина (ожидая, видимо, инсулинового шока и судорог) Плюща на 4 часа привязывали к кровати... Периодически, после соответствующего курса, врачи проводили "оздоровительные" беседы, справляясь у Плюща, не изменились ли его взгляды и убеждения? А не согласится ли он отречься от них в письменной форме?» - писал Леонард Терновский.

В середине 1970-х годов имя Леонида Плюща стало широко известно за пределами страны, а затем и в самой стране - из передач западных радиостанций. Его освобождение в 1976 году стало результатом широкой международной кампании в его защиту. Однако выпустили его только с условием эмигрировать. «КГБ так не желал контактов Плюща с друзьями, что ему даже не дали заехать домой в Киев и освободили только на пограничной станции Чоп. И до последнего момента продолжали давать ему трифтазин», - вспоминал Терновский.

Леонид Плющ жил в Париже. Но никогда не терял связи со своей страной и со своим Киевом. В 1977 году вышла в свет его книга «На карнавале истории». В предисловии он писал, что цель его воспоминаний - «показать путь освобождения личности от иллюзий, мифов, от страха, от всех видов несвободы» В 1987 году вышла на украинском его книга «Убийство поэта Василя Стуса» о жизни, творчестве и гибели поэта в политическом лагере.

Плющ много сделал для исследования творчества украинских писателей и поэтов, стал членом объединения украинских писателей «Слово», членом Научного общества им. Тараса Шевченко.

От мыслей о возможности «социализма с человеческим лицом» на основе марксистской идеологии Леонид Плющ со временем отказался.

«Он до конца дней продолжал свою деятельность. В последнее десятилетие вместе с женой Татьяной неоднократно возвращался в Украину. Издавал книги, читал курс лекций в Киево-Могилянской академии. В прошлом году, с началом российской агрессии против Украины, они, несмотря на возраст и здоровье, снова были в Киеве. "Революция - дело молодых, а когда война, надо быть дома". Семейные обстоятельства вернули их во Францию», - написала Галина Стефанова.

Грустно, когда уходят такие люди...