Пришли мы сегодня с Анной Родионовой в Никулинский суд с туристической пенкой, чтобы было на чем сидеть. Сели у стеночки, но нас согнал пристав и назидательным тоном детсадовской воспитательницы сказал: «И чтобы больше я такого не видел!» Правда, указал на лавочку в са-а-амом конце коридора, которой никто не замечал.

Не прошло и часа после объявленного срока, как привели подсудимых - это удачно, в другие дни люди ждали часа по 2-3. Их встретили аплодисментами, а пристав пригрозил: «Насчет выкриков все помнят? А то сейчас судья распорядится пустить только адвокатов и родственников!»

Зал битком, но кое-как уместились все, кто пришел.

И тут началось… Я бы не стала описывать так подробно, но размечтались мы с Аней: будут же когда-нибудь судить судью Никишину. И понадобятся свидетельские показания. Много. Подробных. Чтобы на все вопросы можно было бы уверенно отвечать. Так что пишу для будущего процесса.

Кривов лежит на скамье. Пошел 61-й день голодовки. Перед началом заседания его адвокат Макаров вносит ходатайство: провести медицинское обследование Кривова или вызвать скорую помощь. Судья затребовала у службы приставов медицинское заключение из СИЗО. Пока за ним ходили, прошло минут десять. Зал сидел тихо-тихо. Так мы в младшей школе сидели наказанные после уроков у нашей мучительницы Выдры.

Принесли справку, бодрую такую: голодает, состояние удовлетворительное, участвовать в судебном заседании может. Кривов прошелестел адвокату, что его не осматривали перед отправкой в суд. Никишина объявила, что оснований не доверять этому документу нет. У прокурора тоже нет оснований.

Макарову разрешают ознакомиться со справкой. Мохнаткину, общественному защитнику Кривова, - нет

- А почему я не могу? Это мое право…

- Будете делать это в коридоре.

Мохнаткин пытается что-то сказать, судья грозится удалить его за пререкания с судьей.

Макаров и все адвокаты и подсудимые просят вызвать «скорую».

Судья не удовлетворяет ходатайство и прибавляет, что голодовка Кривова добровольная, это не основание прерывать процесс, а если он не сможет в нем участвовать, она выделит его дело в особое производство.

Вызывается потерпевший Глазков. На вопросы он отвечает почти шепотом, да еще стоя спиной к залу. Так что тут, Ваша честь и господа присяжные заседатели будущего суда, мои показания могут быть несколько неточными. Глазков не полицейский и не омоновец, он участник шествия 6 мая. Попал в давку на углу Малого Каменного моста, просочился в узкий проход на Болотную площадь, прошел до сцены и направлялся обратно, и тут сзади ему в затылок попал камень. Кто его бросил, не знает. Никого из подсудимых не видел. Не видел также погромов, не слышал оскорбительных лозунгов. Он обратился в «скорую», ему перевязали голову, трудоспособности не терял. ПОТЕРПЕВШИМ ОТ ДЕЙСТВИЙ КОГО-ЛИБО ИЗ ДВЕНАДЦАТИ ПОДСУДИМЫХ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ.

Так что он тут, спрашивается, делает? Как он стал потерпевшим? Я понимаю, свидетелем бы - вызвали, изволь прийти. Но в потерпевшие автоматически не записывают. Или ему тихонечко шепнули: не захочешь потерпевшим, станешь обвиняемым? Как тот же Кривов, вздумавший подавать иск на действия полиции. Между тем Макаров выходит из зала - вызывать «скорую».

Судья Никишина советует приставам: «А вы привяжите адвоката Макарова к стулу, чтобы он не выходил без разрешения». Это юмор, если кто не понял. Тут смеяться надо.

«Скорая» через несколько минут приехала. Мне был слышен разговор пристава с охраной. Он велел сказать врачам, что тут идет судебное заседание и им сюда нельзя. Видимо, медики настояли, чтобы их пропустили, стали стучаться в дверь зала заседаний, но судья их не пустила.

Адвокаты просят сделать перерыв, чтобы врачи могла осмотреть Кривова.

- Суд скорую помощь не вызывал. Оснований для перерыва нет.

Врачи ушли, посигналили снизу в знак того, что они еще здесь, но пришлось им уехать.

- Ваша честь, Кривов без сознания, - говорит Макаров.

Конвойные подтверждают: кажется, да, без сознания. Но вроде дышит.

- Тишина в зале! Будем продолжать!

- Ваша честь, а ничего, что у нас тут гестапо? - интересуется Макаров.

- Ничего!

Прошу господ присяжных запомнить: судья Никишина отказалась пускать врачей к лежащему без сознания подсудимому и не возражала против сравнения себя с гестапо. Видимо, в ее глазах это не оскорбление.

И тогда люди поднялись на ноги. Кто-то закричал, большинство просто стояло. Никишину перекосило, она велела приставам - их человек семь собралось - очистить зал. И они стали очищать. Кого-то выносили, кого-то вытаскивали, кого-то поволокли оформлять административное нарушение. Один гражданин, не сдержавшись, шарахнул дверь об стенку и прищемил ею руку приставу. Боюсь, отольется это ему…

Что было дальше в судебном заседании, не знаю. Пишут, что Кривов пришел в себя, выпил воды и опять лег. Голоса его за все эти часы не было слышно.

На улице к нам подошла мать одного из подсудимых, исстрадавшаяся, бледная. Ей казалось, что мы зря вставали, что-то говорили, потому что из-за нас теперь, может быть, заседания сделают закрытыми и ребят некому будет поддерживать:

- А что толку в вашей шумихе? Вот если бы вы завтра сюда собрали столько людей, чтобы не подойти к суду, тогда другое дело. А так… Вы не знаете, а тут приставы гораздо добрее, чем в прошлом суде. Они что, они свое дело делают. У нас ведь цель - не пошуметь, а чтобы, может, хоть условный срок им дали, а вы судью злите. Ребята зоны не выдержат…

Упаси меня бог осуждать эту женщину. Кто я такая, чтобы ей возражать, хоть мне и кажется, что она не права. Да и что возразить? Ведь я не могу привести ни тысячу, ни даже сто человек к Никулинскому суду.

Господа присяжные, учтите, пожалуйста, слезы этой матери, пусть за них тоже ответит судья Никишина.