Наконец-то побывали мы на Красной площади с воистину гуманитарной миссией. Ради охраны памятников пришли. Но не только ради этого, не будем кривить душой... Проблема всегда шире той, что обозначена на растяжке.

Мы - это Екатерина Мальдон, Ильдар Дадин и я. На баннере, что мы торжественно пронесли рядом с храмом Василия Блаженного, значилось красными буквами: "Запрещаем крушить историческую Москву". Далеко мы не ушли, конечно, с такой атрибутикой и речевками в стиле "Вандалы - Путины, Лужковы, Собянины - вон из нашей истории", "Кремль - народу, а не уродам", "Путин будет казнен". Но благородную градозащитную миссию на этот раз считаем выполненной.

Охрана памятников представляется большинству людей делом скучным, пассивным, связанным с сочинением запросов и жалоб в надзорные органы и в прокуратуру, либо стоянием со скромным плакатиком в одиночном пикетике. Но не торможением волонтерами техники, приехавшей рушить особняк. На Красную площадь с напористыми требованиями другие градозащитники у нас не ходят, и нам, добровольцам и журналистам "Фронде ТВ", не советуют, а рекомендуют, прежде чем призывать общественность спасать особняк Соколова в Электрическом переулке или, скажем, Кадаши, посоветоваться сперва со "старшими товарищами" - "Архнадзором" или "Коалицией в защиту старой Москвы". Они дадут отмашку нам, неразумным, надо что-то защищать или нет, даже если на глазок очевидно, что уже сносят. Или очевиднейшим образом приготавливаются сносить. Вот такая сложная иерархия наблюдается в деле охраны памятников.

Об этом приходится писать, так как, узнав о нашем намерении пройтись с баннером по Красной площади, наши, казалось бы, коллеги, вместо того чтобы примкнуть для усиления эффекта и привлечения внимания к проблеме, начали нас "гасить". Сторонники пресненского депутата Е. Ткач нас буквально запугивали, узнав про готовящуюся акцию, предупреждая, что нас ждет провокация. Мы отказались отменить наш поход, тогда стали называть провокаторами и идиотами нас самих. В чем заключается провокация - никто из нас хорошенько так и не понял. Поэтому уточняем: к Е. Ткач и ее движению мы отношения не имеем, да и к "Архнадзору" тоже.

Вообще представление о способах защиты у нас часто не совпадает. В большинстве случаев, как нам кажется, надо не бумажками перебрасываться с разными структурами, а в первую очередь - прийти и встать на пути у тяжелой техники, приехавшей без нужного разрешения крушить исторический объект. Поскольку он может быть просто стерт с лица земли за два-три дня. В Кадашах, например, гражданский отпор вандалам приостановил губительную для памятника и прихода стройку на несколько лет. Да вот только срок этого моратория истекает, и к Кадашам уже подтягивается тяжелая техника. И что же, мы должны молчать об этом и не призывать людей готовиться к защите слободы, как три года назад, пока не получили "резолюции" от старших коллег и наставников? Конечно же, решения принимаем мы сами, начальников над нами нет. И если они подключатся к активной защите, будем только рады и о разногласиях не станем и вспоминать.

Напомним: семь, по меньшей мере, исторических зданий было покалечено или уничтожено с начала года в Москве. Без всяких на то разрешений и оснований. А наше замечательное Мосгорнаследие помогает хищным застройщикам, выдавая им в ускоренном темпе разрешительные бумаги без "сносных" комиссий и прочих волокит. Одной из наших кричалок на вчерашней акции была: "Защитим наследие от Мосгорнаследия".

Я чрезвычайно благодарна Ильдару Дадину, участнику самых жестких "винтилов" и борцу за свободу политзаключенных, за участие в нашем культпоходе. Ему не очень близка эта тема, но он убедился, что все темы у нас взаимосвязаны и упираются в делание и распил бабла. Екатерина Мальдон в этом давно не сомневается, так как вышвыривание людей из общежитий, как и в Козихинском из старых домов, - проблемы близкие по звучанию. На этом зарабатываются огромные деньги. Поэтому мы и выходим вместе, понимая, что поодиночке нас не услышат. Недавно мы с ней стояли на Манежке, требуя отмены олимпиады в Сочи, лишающей семьи жилья, и у мэрии, в поддержку выселяемых из общежитий, теперь мы на Красной площади, и уже не в первый раз. Против закона о прописке мы выходили с интервалом в несколько дней. Летом договорились устроить властям палаточные майданы у мэрии и в других приятных местах. Предложим эту идею оккупай-абаевским завсегдатаям, чтобы им не было скучно просто так в парке протестовать. У нас найдутся для них сотни поводов.

А демонтажа нелегитимной власти можно добиться, только объединив усилия. Надо же когда-то создавать парламентскую республику.

В ОВД "Китай-город" все было как обычно. Обращались с нами грубо - это их фирменный стиль, хотя есть среди них и застенчивые полицаи, конечно. Но запоминаются-то грубияны. Начать с того, что из машины возле ОВД меня просто швырнули об асфальт, так как я отказывалась выходить. Мусорская дамочка кричала, науськивая сослуживцев: "Дубинкой ее надо!" Но рядом была Катя Мальдон, которая пообещала им тоже лечь на асфальт и заставить их тащить себя на руках, если будут меня бить, и те успокоились, понесли аккуратно. В "Китай-городе" принято первым делом отбирать телефоны, с заламыванием рук и выворачиванием кистей. У Кати рука и сейчас распухшая после этого. Я вмешалась, когда ее стали мучить, - заломали и меня, припугнув, что обвинят в нападении на полицейских. Отобрали мой телефон силой, но я все равно его выхватила у них прямо со стола. Они плюнули и отстали. Можно ли это называть избиением? Не знаю, но кое-какое истязание было, болевые приемы они считают вещью естественной. Мы же им не повинуемся, называем полицаями. Вот и получаем.

Наши права в таком месте, само собой, нарушаются на каждом шагу. Мальдон не давали позвонить правозащитникам, потом ей не несли в обезьянник сумку с лекарствами (а у Кати ангина с высоченной температурой). Потом нас не выпускали в туалет. В "Китай-городе" это такая излюбленная забава - пытка сортиром. В течение часа, не меньше, мы грохотали по этому поводу ногами по железной обшивке на нарах в обезьяннике, куда нас всех троих засунули. Вообще мы устроили им шумовую бит-истерику, с определенным ритмом, веселящим душу из-за того, что мусора страдают. Грохот стоял невообразимый несколько часов, с небольшими антрактами, когда мы что-то, тоже оглушительно, пели. Я лично им "Марсельезу" на этот раз сбацала, она у меня особенно пронзительно получается.

Нас, разумеется, продержали дольше положенных трех часов, непрерывно снимая нас на камеру сквозь решетку, что они не имели права делать. Но в итоге выпустили, несмотря на буйство, а скорее именно благодаря буйству, устав от него, задолго до полуночи.

За меня в протоколах расписались "понятые" - засвидетельствовали, что я документов не предъявляю и от подписи в бумагах отказываюсь. Называть себя мне и не нужно было: в этом заведении меня отлично знают. Мне, скорее всего, как и остальным, выписали штраф за участие в "несанкционухе".

Напоследок хочется несколько слов сказать о "понятых". Что за подлость рабская заставляет симпатичных с виду, прилично одетых девушек соглашаться идти в ментовку составлять лживые протоколы на соотечественников? Катя Мальдон им сразу крикнула, что нас за пикет на площади забрали, незаконно, мол, не позорьтесь, девушки, не помогайте полицаям. А те - не смущаются, сотрудничают себе, причем не за деньги или из-за убеждений, а из-за врожденной подлости душевной - взять да и подмахнуть человеку в погонах, когда он об этом просит. И это самое печальное и безнадежное, что есть в наших соотечественниках и с чем мы сталкиваемся на каждом шагу. Помимо почти поголовного равнодушия ко всему. Что бы ни происходило рядом. Поэтому победа пока еще совсем не близко.